Махарал уже умер. В наши дни смерть не дает никаких гарантий. Он мог достать меня из могилы, мог поддержать огонь войны, мог подтолкнуть магната на отчаянные меры.
А если конкретнее, то нельзя было забывать о том, что именно Махарал помогал проектировать подземную базу. Учитывая его склонность к «черному юмору», можно лишь догадываться, сколько хитроумных ловушек заготовил профессор для неосторожных. Особенно для тех, кто подолгу задерживается в одном месте.
Уж лучше быть движущейся мишенью. Как ни хотелось мне задержаться и повнимательнее изучить новости, пришло время двигаться дальше.
Я свернул чадру, сунул ее за пояс и зашагал на восток по коридору, который — если верить карте — заканчивался в 150 метрах отсюда, в хранилище.
Только это было не просто хранилище.
Да, я увидел бесконечные ряды полок с запасными частями каких-то машин и инструментами, холодильники с сотнями заготовок, еще сырых и неимпринтированных, готовых к использованию теми, кто найдет здесь убежище.
На первый взгляд все было в порядке.
Но я не собирался ограничиваться первым взглядом. Экипированный разведчиком, я имел в своем распоряжении прекрасные инфракрасные сканеры, детекторы и допплеры, позволявшие обнаружить завихрения воздушных потоков. Чтобы использовать эти приборы с максимальной пользой, надо быть специалистом, но кое-что я все же уяснил. По крайней мере стало ясно, к какой стене идти.
Сейсмические аномалии возникают где-то здесь.
Я в общем-то и не ожидал обнаружить явные следы работ по прокладке туннеля, но рассчитывал найти хоть что-то. Однако интересовавшая меня стена была почти полностью скрыта высокими, запертыми камерами, за которыми виднелся природный камень.
Какой же из этих шкафчиков может служить дверью в туннель? И даже если я определю это, то как пройду в переход? И какие ловушки ждут меня по ту сторону двери?
Я переходил от одной камеры к другой, сверяя показания приборов. Никакой разницы. Никаких токов холодного воздуха. Никаких указаний на источник тепла.
Махарал, конечно, позаботился бы о том, чтобы рутинная проверка, проводимая обычными патрулями, не наткнулась ни на что подозрительное. При всей своей самоуверенности профессор не стал бы полагаться на то, что сможет перехитрить не только ТЭЗ, но и все США. Единственный друг Махарала — скрытность. Неудивительно, что он так отточил способность заметать следы.
Я посмотрел на входивший в комплект снаряжения лазер. Вырезать замки не проблема… потом вскрыть задние стенки камер и либо обнаружить вход в секретный туннель, либо признать, что где-то в мои рассуждения вкралась неточность.
А сенсоры? А ловушки? Смогу ли я пройти, не спугнув того, кто затаился по ту сторону Уррака Меса?
Если там и был туннель, то им, наверное, никто не пользовался с понедельника. Когда профессор разбился на пустынной дороге, оставшиеся големы тоже покинули реальный мир, оставив опустевшее убежище неохраняемым.
Даже если Махарал мертв, то остался Каолин, уже доказавший свою активность и способность к любым действиям. Что, если триллионер там, за дверью?
Раздумывая о том, каким должен быть следующий шаг, я вспомнил совет Клары.
Когда сомневаешься, постарайся мыслить категориями тупого героя идиотских картин.
По меньшей мере восемь поколений безмозглых продюсеров и режиссеров упрямо цеплялись за истертое кинематографическое клише, отправляя героя навстречу опасности. А вот и другое: «герой всегда обязан считать, что власти на стороне зла, бесполезны или ничего не понимают. Сюжет только выигрывает оттого, что герой никогда и не думает обращаться за помощью».
На протяжении двух дней, я вел себя, как тупой киношный герой. Правда, меня и в самом деле разыскивали копы. Официально, как «важного свидетеля», фактически как главного подозреваемого по делу о попытке диверсии на «Всемирных печах». И это без учета того, что меня пытались взорвать.
Дважды!
И все же кое-что менялось. Полиция и военные базы явно расстроены фактом ракетной атаки на мой дом. Среди них, несомненно, хватает честных и компетентных людей, понимающих, что суть дела скрыта слоями лжи. Что, если я покажу, как Йосил Махарал злоупотребил доверием правительства и устроил из военной базы личный склад? Это могло бы помочь очиститься от подозрений.
Или позвонить адвокату? Пригласить представителей всех заинтересованных сторон: военных, полиции, властей… Рассказать обо всем, что мне известно, и пусть дальнейшим занимаются настоящие профессионалы.
Нет, что-то во мне противилось одной мысли о такой перспективе. Я чувствовал, что так быть не должно.
Последние дни меня поддерживали лишь злость и боевой дух. Возмущение — сильный наркотик, его хватает надолго. Но чтобы испытать его по-настоящему, надо быть в реальном теле.
Я против Беты. Я против Каолина. Я против Махарала. Плохие парни, все они, каждый по-своему, по- злодейски, замечательны.
Разве не их ненависть сделала меня равным им героем? Язвительность помогла — я отступил на шаг.
И принял решение.
«Салон Радуги».
«Герой тот, кто доводит работу до конца, Альберт», — сказала однажды Клара.
«Салон Радуги».
«Будь смелым при необходимости. Отвага — восхитительно как последнее средство, когда разум не дает результата».
О'кей, о'кей, подумал я, испытывая небывалое облегчение от осознания собственной незначительности.
Мужчина должен знать свой предел, а я уже перешагнул границу. Черт. Я не пара даже Бете! Каолин и Махарал просто из другой лиги.
Ладно. Время стать гражданином. Пусть так и будет.
Мысленно приготовившись к долгому и неизбежному допросу, я потянулся к позаимствованной чадре и медленно повернулся…
…но тут же попятился — из тени выступила и надвинулась на меня высоченная фигура!
Оно появилось из-за угла ближайшей автопечи, существо гуманоидной формы и увеличенных раза в полтора по сравнению с нормальным человеком размеров.
На визоре шлема вспыхнули какие-то тревожные диаграммы, покрывшие силуэт голема яркой аурой и странными символами, наверное, понятными обученному солдату. Меня же этот внезапный поток информации только смутил. Я поднял визор…
…и тут же ощутил сильный запах. Запах свежеиспеченной глины. С кисловатым привкусом. Этот резкий запах мог бы насторожить меня, если бы я так не полагался на армейскую экипировку, а больше доверял собственным чувствам.
— Стой! — сказал я, выпуская из рук чадру, которая зацепилась за рукоятку оружия.
Вытащив наконец лазер, я лихорадочно искал предохранитель. Мешало все — большой палец и перчатки.
— Не подходи ближе — буду стрелять!
Голем продолжал надвигаться, испуская стоны. Что-то было не так — возможно, неудачный импринтинг или несоблюдение режима запекания. Так или иначе, он не остановился и даже не замедлил шаг. Рассчитывать на рациональную дискуссию не приходилось.
Передо мной встала дилемма.
Спрячься. Или стреляй. Только не пытайся совместить одно с другим.
