Я беспомощно наблюдаю за тем, как Махарал переводит переключатель еще на одно деление. Машина надо мной издает стон и наносит очередной удар в мою оранжево-красную голову. Удается удержаться от крика, чтобы не доставить моему мучителю удовольствия. Чтобы отвлечься, я продолжаю диктовать комментарий, хотя у меня нет рекордера, и слова бесследно исчезают в забвении.

Впрочем, это к делу не относится. Снова и снова я повторяю себе, что должен определить линию поведения и строго придерживаться ее. Проверенный временем совет для беспомощного пленника, предложенный давным-давно человеком, пережившим куда более худшие муки, чем те, что уготовил мне Махарал. Совет, нужный мне, как…

Стрела боли пронзает голову! Спина выгибается в спазмах. Но еще сильнее потребность вернуться.

Но куда? Как? И зачем он делает это со мной?

Вдруг я замечаю кое-что за стеклянной панелью, разделяющей лабораторию Йосила. Это Серый Альберта. Дитто, захваченный на территории поместья Каолина в понедельник, тот, которого доставили сюда и использовали в качестве матрицы для изготовления меня.

Каждый раз, когда корчится мое тело, то же происходит и с Серым!

Неужели Махарал делает одно и то же с нами обоими?

Одновременно? Но возле Серого нет такой машины, какая нацелена на меня.

Значит, происходит что-то другое. Тот дитто каким-то образом чувствует то же, что чувствую я! Должно быть, мы… Ох!

Сильно. Будь я реальным, наверное, поломал бы себе зубы. Надо разговаривать. До следующего удара.

— Дис… дис… тан…

— В чем дело, Альберт? Пытаетесь что-то сказать? — Мой мучитель усмехается. — Ну же, вы можете!

— Диета… дистанционный… Вы хотите…

— Дистанционный импринтинг? Всегда одно и то же. Нет, друг мой. Ничего подобного. Та мечта устарела. У меня более амбициозная цель. Фазосинхронизация псевдоквантума душевных состояний двух сходных, но пространственно разделенных Постоянных Волн, Я исследую ваш общий локус наблюдателя. Вам это что-то говорит?

Дрожу. Не могу удержать дрожи.

— Общий… ло… локус…

— Мы уже обсуждали это. Каждый, кто наблюдает явление, помогает его творению… впрочем, ладно. Скажем проще, все копии Постоянной Волны связаны с органической версией. Даже ваши, Альберт, хотя вы предоставляете своим големам большую свободу действий.

Я хочу использовать эту связь! Для этого нужно оборвать оригинальное связующее звено. А единственный способ — уничтожить матрицу-прототип.

— В-вы уб… убили…

— Альберта Морриса с помощью похищенной ракеты? Конечно. Мы ведь уже обсуждали это.

— Себя. Вы убили себя?

На этот раз серый голем вздрагивает.

— Да… да. Поверьте мне, это было нелегко. Но на то были основания.

— Основания?

— Действовать пришлось быстро. Пока я не в полной мере осознал, что задумал.

Говорить становится все труднее… даже выдавить из себя хоть одно слово. Спазмы следуют один за другим. Машина словно дергает струны моей Постоянной Волны, и с каждым рывком во мне вскипает острая потребность поспешить домой… разгрузиться… отдать свои воспоминания мозгу, которого больше нет.

Ух! Плохо, хуже некуда!

Все, думай! Предположим, меня реального нет. А как же Серый за стеклянной перегородкой? Могу ли я слить свои впечатления ему? Но нас ничто не соединяет. Нет никаких кабелей.

Ох!

А если…

…если Махарал чего-то ждет. Должно произойти что-то… о-о-о!.. необычное.

Может быть, я пошлю что-то… какую-то сущность себя… туда, в другую комнату, через стеклянную стену… тому Серому? Перемещу свою душу без криокабелей и прочего оборудования?

Я не успеваю ничего спросить, чувствуя, как накатывает еще одна волна боли. Не волна… вал…

Черт. Как больно…

Черт, что же это?

Или я сам вообразил, что через меня прошла какая-то волна, как горячий ветер?

Наверное, показалось. Что еще остается тому, кто привязан к столу, не способен двигаться, приговорен к наихудшей из возможных судеб.

Думаю.

С того самого момента, как Махарал заставил меня импринтировать ту оранжево-красную копию, я стараюсь выработать какой-то план побега. Нечто хитроумное, что не приходило в голову другим пленным Альбертам. Если же с планом побега ничего не выйдет, то хотя бы отправить сообщение мне-реальному. Предупреждение. Пусть я/он знает о техноужасе Йосила.

Да. Знаю. Но напряженная работа ума, пусть даже бесполезная, помогает скоротать время.

Меня почему-то начинают одолевать приступы необъяснимого беспокойства. Какие-то образы вспыхивают в мозгу и гаснут, как фрагменты сна, я не успеваю их запомнить, а когда пытаюсь воспроизвести методом свободных ассоциаций, то в памяти возникает лишь длинный ряд молчаливых фигур… как статуи Истер Файленд. Или фигурки на громадной шахматной доске.

Каждые несколько минут на меня наплывает безумная клаустрофобическая жажда. Выбраться из тюрьмы. Вернуться домой. Покинуть это удушающе тесное тело и обрести то, из почти бессмертной плоти.

И вот… словно кто-то нашептывает мерзкий слушок…

Нет никакого «я»… возвращаться некуда…

Выйдя из Храма Преходящих, мы с Пэллоидом поспешили по Четвертой авеню мимо стонущих динобусов, круглосуточно развозящих дешевых фабричных рабочих. Рядом сопели бронегрузовики, доставлявшие срочные грузы, бежали рассыльные на длинных ногах, переступая через склоненные головы коренастых Эпсилонов, бездумно марширующих к подземным цехам.

Там и тут мелькали ловкие мусорщики, благодаря стараниям которых улицы оставались безукоризненно чистыми. И явно выделялись из всей этой толпы с важным видом выступавшие Серые, Эбеновые, Белые, доставлявшие самый ценный груз — воспоминания, необходимые реальным людям.

Диттотаун — часть современной жизни, но в этот раз он показался мне каким-то незнакомым. Возможно, из-за всего того, что я узнал за долгую двухдневную жизнь Франки?

Проскочив мимо Теллер-билдинг, вторичный налет на который вовлек беднягу Альберта в неприятности, из которых он уже не сумел выпутаться, я свернул за угол по совету моего маленького друга, знающего, где тут можно «срезать». Вскоре мы покинули промышленный район, с его фабриками и офисами, и оказались в другом мире — мире стареющих строений, безумных капризов и недалеких перспектив.

Дитто, которых встречаешь в этом районе, являются сюда по делам, далеким от бизнеса.

Со всех сторон нас окружали призывно мигающие вывески. Раскрашенные в кричащие цвета зазывалы заманивали редких прохожих заглянуть в их заведение, совершить «путешествие всей жизни». Я заметил двадцатиэтажное здание, превращенное в гигантские американские горки. Только катались здесь без пристяжных ремней и защелок, а каждый желающий мог купить пистолет, чтобы обменяться выстрелами с пассажирами проносящихся мимо других поездов.