судно. Я лишь знал, что мое время истекло. Река прикончит меня, если я останусь в ней еще хоть немного.

Пользуясь одной здоровой рукой, я ухватился за цепь и вытащил ноги из вязкой грязи, потом пополз вверх, навстречу яркому свету.

Рыбы, должно быть, поняли, что добыча уходит. Они набросились на меня со всех сторон, хватая все, что можно, метя даже в голову. Даже тогда, когда она высунулась из воды. Ухватившись за док, я напряг память, стараясь припомнить, что делать дальше.

Дыши. Вот оно что. Тебе нужен воздух.

Дыши!

То, как я дышал, совсем не походило на дыхание человеческого существа. Представьте себе звук, напоминающий хлюпанье и издаваемый куском мяса, который вы бросили на разделочную доску и начинаете нарезать. Но все же воду, льющуюся из моего безгубого рта, заменил кислород, и это дало мне сил перебросить ногу через бортик.

Выбравшись полностью из воды, я вдохнул полной грудью, чем расстроил планы речных хищников, вынужденных вернуться в родную стихию ни с чем.

Дрожь сотрясла мое искусственное тело, и какая-то часть меня отвалилась и исчезла под водой, к радости шумно налетевшей на нее живности.

Мои чувства меркли с каждой секундой. Словно со стороны я заметил, что один глаз у меня полностью отсутствует, а другой, вывалившись из глазницы, болтается на ниточке. Я засунул его на место и попытался встать.

Все вокруг шаталось и кружилось. Сигналы, посылаемые мышцам и членам и требовавшие движения, оставались без ответа. И все же мне удалось подняться. Сначала на колени. Потом на те кочерыжки, которые с большой натяжкой можно было назвать ногами.

Скользя по деревянным перилам, я пошлепал по трапу, ведущему к стоящей рядом яхте. Огни стали ярче, я даже отчетливо ощущал вибрацию.

Где-то поблизости звучала веселая музыка.

Опустив голову на перила, я заметил нечто отдаленно похожее на неровное, колеблющееся пламя поверх тонких белых колонн. Свечи… их мягкий свет отражался от столового серебра и хрустальных бокалов. А еще дальше двигались смазанные фигуры…

Люди. Настоящие. Реальные люди, элегантно одетые. Собравшиеся на вечеринку с угощением. Стоят у перил и смотрят на воду.

Я открыл рот, собираясь вежливо извиниться за непрошеное вторжение и… попросить кого-нибудь связаться с моим владельцем. Пусть поспешит и заберет меня, пока мой мозг не превратился в кашу.

Но из горла вырвался лишь хриплый стон.

Какая-то женщина повернулась. Увидела меня, надвигающегося на нее из темноты, и вскрикнула, как будто перед ней возникло некое ужасное порождение речных глубин.

Похоже.

Я протянул руку и застонал.

— О добрая мать Гея… — Голос женщины окреп, когда она поняла, кто я такой. — Джеймсон! Пожалуйста, позвоните Кларе Гонсалес на «Каталину Бэби». Скажите, что ее чертов дружок по ошибке прислал сюда еще одного дитто. Пусть придет и побыстрее уберет это отсюда!

Я попытался улыбнуться и выразить благодарность. Однако нельзя же долго оттягивать неизбежное. Мои псевдосвязки не нашли ничего лучше, как лопнуть именно в этот миг. Все сразу.

Больше я уже ничего не помню, но, как мне рассказали, моя голова откатилась прямиком к ведерку со льдом, в котором охлаждалось шампанское. Кто-то из гостей оказался настолько любезен, что бросил ее к чудесной бутылке «Дом Периньон» 38-го года.

Ладно, пусть Зеленый не добрался домой в целости и сохранности. К тому времени когда я приехал, чтобы забрать его, от него остался лишь охлажденный череп в ведерке со льдом да быстро испаряющаяся лужица на палубе яхты мадам Френкель.

(Примечание. Не забыть сделать подарок мадам Френкель, иначе Клара мне этого не простит.)

Конечно, я забрал мозг вовремя — в противном случае не имел бы сомнительного удовольствия заново пережить этот замечательно мерзкий день, проведенный «мной» в трущобах города-двойника, где пришлось пробираться через коллекторы, чтобы попасть в логово Беты, быть пойманным и избитым его желтыми охранниками, сбежать, прорваться через город, спасаясь от погони, и завершить приключение кошмарным путешествием по дну реки.

Еще не взглянув на помещенный в перцептрон влажный череп, я понял, что наслаждаться ожидающим меня блюдом из острых впечатлений не придется.

Будем же благодарны за то, что получим.

Большинство людей отказываются от загрузки, если полагают, что на долю их двойника выпали неприятные переживания. Риг может предпочесть ничего не знать и ничего не помнить. Пусть то, что испытал роке, умрет вместе с ним. Вот вам еще одно преимущество современной технологии дубликации — плохой день просто уходит в никуда.

Но, на мой взгляд, если ты сделал двойника, то берешь на себя ответственность за него. Этот дитто хотел, чтобы его не списали. Он боролся до конца, чтобы не исчезнуть бесследно. И теперь он стал частью меня, как и сотни других, добравшихся до дома, чтобы разгрузиться, передать мне свою память. Так было всегда, с тех пор как я сделал первую копию в шестнадцать лет.

В любом случае я нуждался в знаниях, которые хранились в этом мозгу, иначе мне будет нечего предъявить клиенту, человеку, не славящемуся терпением и снисходительностью.

В случившемся имелась и хорошая сторона. Бета видел, как моя зеленокожая копия упала в реку и не всплыла. Все сделают вывод, что двойник утонул, унесен в море или пошел на корм рыбам. Если Бета поверит в это, то, возможно, не станет менять место своего убежища, а значит, есть возможность захватить его бандитов врасплох.

Я поднялся со стола, испытывая приступ сенсорного замешательства. Мои настоящие ноги, из костей, мышц и кожи, чувствовали себя так, словно только что передвигались по вязкому дну реки. Крепкий темноволосый мужчина, отразившийся в одном из зеркал, выглядел несколько странно. Слишком здоровым, чтобы быть реальным.