– Да?
– Надеюсь, вы не ушиблись?
– Ушиблась.
– Вы очень хорошо целуетесь.
Эванджелина растерялась. Она настолько была уверена, что он собирался извиниться за свое поведение, что в первую секунду даже не поняла смысла того, что он сказал.
– Это всего лишь ваше воображение, – пробормотала она, чувствуя, что у нее полыхают щеки. – Пожалуйста, не оскорбляйте меня своими ошибочными воспоминаниями о… о том, что вам подсказывает ваша ослабленная алкоголем память.
На его лице появилось подобие улыбки.
– Я способен оценить приятный поцелуй. Назовите мне ваше имя.
Мужчина был настолько пьян, что вряд ли запомнит имя. Сейчас, когда у нее выдался момент, чтобы собраться с мыслями, Эванджелина обратила внимание на то, что он одет в официальный вечерний наряд, хотя галстук выглядел так, словно его заново перевязывали, а жилет был, застегнут неправильно. Растрепанные волосы постоянно падали на глаза. Ему крайне необходимо было побриться, хотя Эванджелина вынуждена была признать, что выглядел он довольно… привлекательным.
– Могу сказать, что зовут меня не Дейзи.
– Да, я понял это почти сразу. Так как же вас зовут?
– Мисс Манроу, – сказала она, наконец. – А теперь, пожалуйста, забирайтесь в вашу карету, пока снова не упали.
Некоторое время он смотрел на нее оценивающим взглядом, затем криво усмехнулся:
– Вероятно, это хороший совет, мисс Манроу.
Не дожидаясь продолжения, Эванджелина повернулась к нему спиной, и Доретта помогла ей сесть в собственный экипаж. Он ведь не собирался флиртовать с ней? О Господи! Да, он красив, но он едва не раздавил ее, а потом был груб с ней. Уж она-то в отличие от него это запомнит.
– Давай, Мейвинг, гони! – сказала она, закрывая дверцу, чтобы больше не видеть пьяной улыбки.
Сев в карету, Эванджелина уставилась на шкатулку с новым ожерельем. Если бы она верила во всякий суеверный вздор, то предложила бы тете Рейчел забрать ее назад. И все же она наденет ожерелье сегодня вечером.
Глава 2
Находящийся под хорошим градусом Коннолл Спенсер Аддисон, он же маркиз Роли, смотрел, как карета мисс Манроу переехала чью-то сигару – вероятно, принадлежавшую ему, а также толстую книгу – вероятно, ему не принадлежавшую. Опершись рукой о колесо своей кареты, Коннолл присел на корточки и поднял том.
… – «Права женщин», – прочитал он, бегло перелистав страницы. – Нисколько не удивляюсь этому.
– Милорд?
– Нет-нет, ничего, Эппинг, – сказал он кучеру. – Отвези меня домой и, ради Бога, больше никого не сбивай. Ночь была поистине дьявольская, и я не хочу, чтобы снова перебивали мне сон.
– Да, милорд. – Кучер взобрался на козлы. Коннолл возвратился в сумрак кареты, бросил книгу на противоположное сиденье и приготовился погрузиться в сновидения, а также забыть о некоей девице, которая решила выйти замуж – к счастью, не за него. Черт бы побрал эту Дейзи Эггалгейт!
Внезапно Коннолл снова подался вперед – он поцеловал девчонку. Мисс Ман… Что-то вроде этого. Ну да, он поцеловал мисс Как-там-ее, и это очень плохо. Нельзя сказать, что неприятно, но плохо. Целовать любую мисс на публике – это всегда плохо.
Наконец он понял, что его карета перестала покачиваться и что привычный лондонский шум, похоже, стих. Голова буквально раскалывалась от боли.
– Проклятие! – пробормотал он и ударил по потолку кареты кулаком. – Эппинг, если мы заблудились, я вышвырну тебя с работы к чертовой матери.
Ни звука в ответ.
– Эппинг!
Нахмурившись, Коннолл встал и распахнул дверцу. Они и в самом деле остановились. Остановились настолько, что даже лошади исчезли из упряжки, а между колесами ковыляли гуси.
Он схватил книгу девицы. Спустившись на землю, обошел гусей и направился к входной двери дома. Дверь тотчас же распахнулась, едва он поднялся по лестнице.
– Добрый день, лорд Роли. «Стало быть, день!»
– Уинтерс, сколько я проспал в этой проклятой карете и на этом чертовом конюшенном дворе?
– Почти три часа, милорд. Эппинг сказал, что вы очень красноречиво попросили вас не беспокоить.
– Не беспокоить новым наездом на какой-нибудь экипаж, экий он болван! Я вовсе не имел в виду, чтобы меня бросили одного в запертой карете.
– Я сообщу ему о его ошибке, милорд.
Коннолл направился к лестнице, на ходу сбрасывая сюртук.
– Пришли мне Ходжеса. Я хочу принять ванну.
– Сию минуту, милорд.
Ему было крайне необходимо принять ванну, побриться, сменить одежду. Взглянув на книгу, которую все еще держал в руках, Коннолл покачал головой. Эта мисс обладала первоклассной каретой и читана прогрессивную литературу. И это все, что он знал о ней. И еще память сохранила пугающе умные карие глаза, нежный мягкий рот и вьющиеся белокурые с янтарным отливом волосы.
– Уинтерс!
– Да, милорд? – послышался голос из холла.
– Я хочу переговорить с Эппингом. – Он чувствовал невысказанный вопрос в последовавшем затем молчании. – Нет, я не собираюсь увольнять его, но не обещаю не убивать.
– Я пришлю его к вам немедленно, милорд.
Ему нужен был адрес – вернуть книгу и справиться относительно возможных поломок кареты. И выяснить, была ли та женская несговорчивость всего лишь средством для того, чтобы вывести его из равновесия, в то время как она предпочитает свадебный наряд. Женщины регулярно пытались женить его на себе, но он всегда умел поставить перед ними сложнейшие препятствия. Проклятие! Он все еще продолжал думать о том поцелуе.
– Если ты знала, что тетушка Рейчел хранит ожерелье с бриллиантом на чердаке, то почему никогда об этом не говорила?
Элоиза, леди Манроу, стояла перед зеркалом рядом с дочерью.
– Скорее всего, оно хранилось не на чердаке.
– Ну, не знаю где. Сто шестьдесят девять карат, мама!
– Я всегда считала, что рассказы о «Солануме» – выдумки. Мой дядя Бенджамин часто болтал о проклятом бриллианте, но никто его не слушал. Между прочим, старый дурень потерял ногу при инциденте в бильярдной.
– Он любил носить бриллианты? – пошутила Эванджелина, трогая ожерелье, чтобы увидеть, как переливаются камни в свете свечей.
– Ой, что ты! Он был неуклюжий болван. Он совершал всевозможные дурацкие поступки, как, например, пытался съехать на старом бильярдном столе по перилам лестницы. – Наклонившись, она дотронулась указательным пальцем до камня. – Ты только посмотри. Подвеска с четырнадцатью бриллиантами. Ты блистала и раньше, а теперь ни один мужчина не сможет устоять перед тобой.
Эванджелина, слышавшая подобные высказывания и прежде, обычно закатывала глаза и вместе с матерью смеялась. На сей раз, однако, ее отчего-то охватила дрожь. Кто-то этим утром был не в состоянии устоять перед ней. И какой это был поцелуй!
– Я хочу надеяться, что мужчины будут больше беспокоиться о том, чтобы я не устояла перед ними, – сказала она. – Пока что в нашем списке остались лорд Дэпни и лорд Редмонд.
Выпрямившись, виконтесса постучала по подбородку.
