Чистый, пряный аромат наполнил ее ноздри, стало уютно и тепло.

– Хотите, прогуляемся по крепостным стенам? В такую ясную ночь вид оттуда прекрасный.

Дейдре кивнула. Они поднялись по лестнице и встали возле парапета, положив руки между зубцами. Полная восходящая луна заливала просторы серебристым светом. Внизу белела извилистая дорога, а за ней шла тропинка, ведущая к той самой достопамятной поляне, на которой вчера горел костер. Дейдре вдохнула ночной воздух, напоенный ароматом сосны. Сидевший на башне филин бесшумно сорвался с места и пролетел мимо.

– Как здесь спокойно, – промолвила Дейдре.

– Да, – отозвался Гилеад, глядя вдаль. – Но боюсь, так будет недолго, если появится Фергус.

– Ваш отец упоминал о нем. Он очень могущественный?

Глаза Гилеада сверкнули, как сапфиры, в ночном мраке.

– Отец получил сведения от наших разведчиков, что Фергус собирает войско. Значит, скоро он выступит в поход. Вероятнее всего, этим летом. Вот почему Туриус здесь. Несколько лет назад ему удалось очистить леса Каледонии от саксов. Войско предано ему больше, чем моему отцу: Туриус оставил солдатам их земли. Й он знает, где лучше залечь в засаду, где спрятать оружие, разбить бивак. – На лице Гилеада промелькнула ироничная улыбка. – Из-за жадности шотландцев нам пришлось заключить союз с бретонским королем.

– И его королевой, – тихо добавила Дейдре.

– Его королева, – с горечью ответил Гилеад, – может легко развязать еще одну войну.

– Почему? Из-за того, что она флиртует?

Но Туриус, кажется, воспринимает это как должное.

Дейдре наблюдала за ними довольно внимательно. Ангус и Формория не пытались скрыть свои чувства, а Туриус словно ничего не замечал.

– Туриус ценит жену как искусного воина, и союз с ее отцом для него важнее, чем… ну, другие вещи.

Дейдре широко раскрыла глаза от удивления.

– Она и в самом деле сражается?

Трудно представить, как изящная, женственная Формория натягивает лук или поднимает меч.

– Её внешность обманчива. В седле она сидит как влитая, а в бою на мечах – ловка и увертлива, как кошка. Ее тонкие ручки выкованы из железа. – Гилеад нахмурился. – Во всяком случае, так говорит мой отец.

– Но ведь вашего отца интересуют не только эти ее качества? – спросила Дейдре после некоторых колебаний.

– Да. – Гилеад стиснул кулаки и ударил ими о стену. – Их тянет друг к другу, как молнию к металлу. Один раз я попытался поговорить с отцом, но он сказал, что это не мое дело, и оттаскал за ухо, чтобы я понял его лучше. С тех пор я просто стараюсь держать их подальше друг от друга по возможности.

– А я все испортила, поменяв места. Мне так жаль, – тихо сказала Дейдре со слезами в голосе. – Сколько времени это продолжается?

Бедняжка Элен! Давно ли она узнала об измене?

– Целую вечность. Задолго до моего рождения отец и Формория должны были пожениться, но ничего не получилось.

Дейдре удивленно заморгала. Гилеад – почти ее ровесник. Двадцать пять лет, а то и больше – огромный срок для связи с замужней женщиной.

– Что произошло?

Гилеад вздохнул.

– Земли короля Габрана, ее отца, находятся к югу от земель Фергуса и к северу от Адрианова вала. Отец Туриуса, Эмброуз, правил большей частью северной Британии. Чтобы сдержать натиск Фергуса, Габрану нужна была помощь бретонцев, но он опасался, что Эмброуз присвоит его земли, и пошел на сделку. Решил выдать замуж дочь за сына бретонского короля. Это никого не обрадовало, потому что у Туриуса были виды на одну языческую жрицу. Но ничего не поделаешь…

Дейдре задумалась. Вот почему Ангус не стал слушать ее возражений по поводу помолвки с Ниллом. Он сам потерял свою любовь. А она-то недоумевала, почему он женился на Элен. Ведь у них так мало общего! Она дотронулась до руки Гилеада.

– Бедная ваша мать. Она знает?

Гилеад прерывисто вздохнул, сжал ее пальцы, и волны тепла вновь омыли ее тело.

– Она ничего не знала. Много лет. Я только удивлялся, почему отец так часто ездит к Туриусу. Он встречался с Форморией, но у него хватало здравого смысла не приводить ее сюда. Думаю, сейчас мать все понимает, хотя я стараюсь уберечь ее, как могу. – Гилеад отвернулся, вглядываясь в ночной мрак. – Эти визиты тяжелы для нее, особенно с тех пор, как она стала плохо себя чувствовать.

– Она всегда была такая… болезненная?

– Нет. Мать с детства была хрупкой, но, когда я был ребенком, она любила смеяться и играть со мной в догони-мою-тень.

Трудно представить Элен, полную энергии, бегущую, подняв юбки, за своим сыном по залитой солнцем лужайке, чтобы успеть наступить на его тень.