Она стояла в ногах кровати. Ее пальцы нервно теребили ворот свитера. Он подошел к ней. Ее небесно- голубые глаза были широко раскрыты. Интересно, о чем она сейчас думает — если думает вообще. У него лично не оставалось уже никаких мыслей — им сейчас руководили одни эмоции.

Он обнял ее. Она прижалась лицом к его груди. Он подхватил ее на руки и понес к кровати.

Они упали на кровать. Юбка ее задралась, и она инстинктивно потянулась, чтобы поправить ее, но он остановил ее руку. Их взгляды встретились, и на секунду он увидел в ее глазах огонек страха, который сразу же погас, уступив место огню желания.

Мэгги откинулась на подушку. Ее темные волосы были все еще мокрыми от дождя, одежда прилипла к телу, обрисовывая грудь. Его ноги прижимались к ее ногам, и он чувствовал, как она одновременно и сопротивляется, и сдается. Он снял с нее туфли и бросил на деревянный пол. Его рука скользила по ее ноге, по колену, по округлости бедра. Ее глаза были закрыты, словно она не хотела видеть ничего, только его.

Рука Конора скользила все выше, пока с губ Мэгги не сорвался звук — нечто среднее между стоном и вздохом. Голова ее запрокинулась, губы приоткрылись. Конор ласкал ее, пока не почувствовал, что она уже готова. Сам он был готов давно и если медлил, то лишь потому, что хотел, чтобы она смогла запомнить этот день во всех подробностях.

Он стянул с нее свой свитер, расстегнул блузку. Мэгги словно оттаивала в каждом месте, которого касались его руки или губы. Казалось, он знал все секреты ее тела, читал самые сокровенные желания, в которых она сама боялась себе признаться.

Он долго возился с пуговицей и молнией ее юбки. Собственные руки казались ему большими, неуклюжими. Она помогла ему, и юбка полетела на пол. Колготки и трусы последовали за ней.

… Ощущения сменяли одно другое, нарастая, то нежные, то страстные, иногда настолько нереальные, что ей казалось, будто она сама придумала их, но ни на миг не прекращающиеся, набегающие одно на другое, словно волны, разбивавшиеся о морской берег за окном.

Время тянулось медленно, заполненное прикосновениями и поцелуями. Иногда они были неуклюжими, неловкими, но Конор и Мэгги не стеснялись этого. После того, что произошло, не было причин стесняться. Во всем, что они делали, было ощущение долгожданной, наконец-таки состоявшейся встречи.

Дождь барабанил по стеклам. Ветер сотрясал маленькую гостиницу. Но они были надежно укрыты и от дождя, и от ветра.

Лишь когда за окнами сгустилась тьма, к Конору начало понемногу возвращаться чувство реальности. Он вдруг ощутил голод.

— В этой глуши нет телефона, — ответила Мэгги на его предложение что-нибудь заказать. — Придется поголодать.

Ей не хотелось есть. Она была сыта Конором, пьяна его запахом.

Конор медленно, осторожно разжал объятия.

— Оставайся здесь, — сказал он, когда она запротестовала. — Я принесу пиццу.

— Не нужна мне пицца, — ответила она, чувствуя, какой пустой становится постель без него. — Мне нужен ты.

Он наклонился над ней и поцеловал ее. Целовался он потрясающе, первоклассно. Мэгги готова была вечно целоваться с ним.

— С перцем, — попросила она. — Не надо с этими мерзкими грибами.

Она изобразила притворный ужас.

— Нет уж, либо с грибами, либо никакой!

— Какой ты, однако, — поморщилась она. — Ладно, тащи с грибами, уговорил.

— Твоя взяла. — Он натянул свой свитер через голову. — С перцем.

Мэгги улыбнулась своим мыслям. Как приятно, когда все твои желания исполняются, а ты лежишь и ничего не делаешь! Она смотрела, как Конор надевает туфли, причесывается, натягивает куртку, и решила тоже что-то накинуть на себя.

— Не двигайся. — Он снова поцеловал ее, и она почувствовала, что ее вновь переполняет желание. — Я хочу, чтобы, когда я вернусь, все оставалось по-прежнему и ты ждала меня. Оставайся в том же виде и в той же позе.

— Постараюсь, — сказала она, зная, что когда он вернется, так и будет.

В камине весело потрескивали дрова, огонь бросал на все вокруг таинственные отсветы. Мэгги уже не хотелось вставать и приводить себя в порядок. В постели было так уютно, она еще хранила тепло Конора. Мэгги свернулась калачиком, глядя на причудливую игру огня. Ей казалось, что она начинает понимать язычников, обожествлявших огонь.

Она знала, что должна сейчас думать о чем-то глубоком, важном, но в голове не осталось ни одной мысли. Весь мир, казалось, уплыл куда-то далеко-далеко, словно домик в провинциальном городке, двое детей и бывший муж, заведший себе новую жену, приснились ей. Интересно, что бы они все сказали, если бы узнали, что она полдня занималась любовью с мужчиной, с которым познакомилась лишь вчера вечером?

По сути дела, у нее никогда не было личной жизни. Едва став из ребенка подростком, Мэгги приняла на себя роль Золушки, помогая матери растить сестер. И ей даже нравилась эта роль. Замужество мало что изменило. Едва выйдя замуж, Мэгги забеременела и через девять месяцев после свадьбы из молодой жены стала молодой матерью — пеленки, распашонки, сказки на ночь и прочие прелести материнства. Быть женой офицера означало постоянно кочевать с места на место, и Мэгги никогда не позволяла себе расслабиться — даже отправляясь в ванную, чтобы принять душ, она на всякий случай брала с собой трубку беспроволочного телефона.

Не то чтобы она была сторонницей пуританских нравов — у нее просто не было времени крутить романы. По крайней мере так она считала всего сутки назад.

И вот сейчас, похоже, она сделала гигантский шаг в новую, совершенно незнакомую ей жизнь. Если бы у нее сейчас сохранялась способность думать, она, пожалуй, поспешила бы собрать вещички и улизнуть из гостиницы, пока он не вернулся.

Ее семья ценила ее за любовь в порядку. В ее доме всегда Царил строгий порядок, даже свитера лежали в шкафу не просто аккуратно сложенными, но и подобранными по цвету. И если иногда она и выскакивала из дома в пижаме, то лишь потому, что у нее не было времени наряжаться.

Они не знали, что все эти годы за привычным фасадом таилась совсем другая женщина. Да что там они — Мэгги и сама не знала!

Конор знал. Ее одежда, валявшаяся в беспорядке на полу, была тому доказательством. Но ей не хотелось вставать и наводить порядок.

Мэгги не была наивна. Она знала, в чем разница между любовью и сексом. И она понимала, что именно происходит между ней и Конором.

«Откуда ты знаешь? За всю жизнь у тебя было лишь двое мужчин».

Двое или две тысячи — какая разница? Волшебство не приходит по твоему желанию. Если бы это было по ее желанию, она бы уже давно нашла Конора.

«А ты уверена, что он вообще собирается вернуться? — Она посмотрела на свои часы, лежавшие на тумбочке. — Что-то долго его нет… Он добился чего хотел и сейчас, поди, спешит на всех парах обратно в Атлантик-Сити».

Что за глупая мысль! Конор не тот человек. Если даже он вдруг решит с ней расстаться, он по крайней мере достаточно порядочен, чтобы объявить ей об этом и попытаться объяснить почему.

Но Конор что-то запаздывал.

«Что ж, Мэгги, это тебе урок — не вешайся на первого попавшегося мужика, как бы ни было тебе одиноко».

Она ни на кого не вешалась. Он сам подошел к ней. Она отлично себя чувствовала, ужиная в одиночестве. Кроме того, легла она в постель не с незнакомцем. Познакомились они совсем недавно, но он уже успел узнать о ней почти все. Она рассказала ему то, чего не рассказывала даже родным сестрам.

«А что ты знаешь о нем?»