«Привет, Милочка, это Ангус Диринг. Мне надо срочно научиться мастерить полки. Сдуру ляпнул своей новой подружке, что в школе любил плотничать, и теперь она хочет, чтобы я обставил ее квартиру набором из 'ИКЕА' собственного изготовления. Перезвонишь? Пока».

Я сделала пометку в ежедневнике. Надо было связаться с одним своим знакомым, мастером на все руки,– он в срочном порядке обучал разным ремеслам и гораздо менее сообразительных, чем Ангус Диринг, моих холостяков. Он же исправлял оплошности новоиспеченных «маляров» и «плотников», когда их половины были на работе.

«Гм, здравствуйте. Могу ли я побеседовать с Милочкой о привычке моего сына грызть ногти?»

Я сделала еще одну запись. Моя фирменная услуга под названием «Жестко, как ноготь» пользовалась самым большим спросом. Тем, кого следовало отучить грызть ногти, я звонила в разное время по четырнадцать раз на дню, но теперь подумывала, не поручить ли это дело Аллегре. Кричать на людей ей доставляет особую радость.

Удалив сообщения, я принялась просматривать почту. Зазвонил телефон.

– Мел? – послышался сквозь офисный шум знакомый голос. – Не окажешь мне одну услугу?

Габи, моя лучшая подруга, работала в агентстве недвижимости, филиал которого Джонатан развивал в Париже, и обожала собирать сплетни, затариваться на распродажах и совать нос в чужие дела. Еще она была забавной, добродушной и преданной. Столь близкой дружбы я не водила ни с кем никогда в жизни. По сравнению с Габи, миниатюрной и невысокой, я смотрелась Веселым Зеленым гигантом.

– Послушай, не могли бы мы встретиться сегодня вечером? Я хотела бы, чтобы ты взглянула на мои «свадебные планы»,– сказала она.

«Свадебные планы» с одним и тем же женихом, Аароном, Габи строила уже второй раз. Год назад они разбежались, и Габи опрометчиво переметнулась к «Холостяку года» (Нельсону), по которому давно сходила с ума. Их роман прошел несколько– странно. Однако теперь Габи снова была с Аароном, и, насколько я знала, они затевали одну из тех свадеб, из-за которых перекрывают дороги, а в воздухе тарахтят вертолеты. До торжественного дня оставался еще год с лишним, однако Габи уже побывала во всех гостиницах на севере Лондона и осмотрела все банкетные залы. Я как могла старалась держаться от ее приготовлений в стороне, однако теперь деваться было некуда.

– Организаторшу свадеб, про которую я тебе рассказывала, мне пришлось послать куда подальше,– заявила Габи. – По ее мнению, белые голуби – это вчерашний день. Представляешь? Такое ощущение, что в последнее время она вообще не бывает на свадьбах! Все заказывают голубей! Как же без них? – Непродолжительное молчание. – У нас их должно быть столько, чтобы весь Лондон ахнул. Как ты думаешь, ты могла бы это устроить?

Я придвинула вазу с печеньем. Мы с Джонатаном, хоть на моем пальце и красовалось кольцо с огромным бриллиантом, еще не определились с датой свадьбы. При одной мысли о том, что мне придется самой организовывать и торжество Габи с Аароном, и свое собственное, меня бросило в дрожь. Джонатан желал сначала разобраться с делами в Париже, а их у него было невпроворот; значит, хоть он и упомянул вскользь, что можно пожениться под Рождество, обе свадьбы могли выпасть примерно на одно и то же время.

Мысль выйти замуж в канун Рождества меня восхищала. Правда, если мы намерены устраивать праздник дома, надо прежде решить вопрос с отоплением, иначе гостям придется веселиться в пальто, подумала я.

– Может, приедешь к нам на ужин? – предложила я. Если поблизости бывал Нельсон, Габи всегда старалась себя вести более или менее разумно. – Мой рабочий день заканчивается в шесть, а Нельсон вернется с занятий по виноделию около восьми.

– Если ужин приготовит он, тогда – конечно! – воодушевленно произнесла Габи. – Кстати, я хотела спросить у него, сможет ли он достать к нашей свадьбе живых коз. – Она чем-то застучала и задумчиво повторила: – Нельсон… козы…

– Как раз и спросишь. – Мой взгляд упал на пометку в раскрытом ежедневнике. – О! Имей в виду: еще приедет Роджер – попробую сделать ему маникюр.

Габи хмыкнула. Даже те, кто водил с товарищем Нельсона, Роджером, настоящую дружбу, не могли не замечать его вопиющей неряшливости. Поэтому-то он, наследник предприятия по производству сидра, с личным счетом в банке и не лысый, и ходил по сей день в холостяках. Однако беда заключалась не только в его неопрятности.

Сложно описать Роджера Трампета человеку, который ни разу его не видел. Скажем так: если Нельсон – золотистый ретривер, а Джонатан – прекрасно воспитанный ирландский сеттер, то Роджера можно сравнить лишь с самым старым и понурым из маминых бассет-хаундов. На вечеринках он мог минут за двадцать влить в себя бутылку вина, причем бросая на всех злобные взгляды. От него так и веяло хандрой и несчастьем.

Несмотря на это, мне он нравился, как, разумеется, и Нельсону. В конце концов, я могла испытывать на Роджере любой свой новый метод по улучшению мужчины. Увы, на него они действовали весьма недолго.

– Надеюсь, Роджер тебе заплатит,– неодобрительным тоном произнесла Габи. – Будь понаглее, а то тобой всю жизнь будут пользоваться!

Скажите пожалуйста! Всякий, кто затевал обратиться ко мне за помощью, считал своим долгом сначала дать совет: не позволяй собой пользоваться!

– Да, разумеется, миссис Ламли! Мы отправим вам ключи с курьером сегодня же! – вдруг сказала Габи.

По-видимому, в эту минуту с весьма затянувшегося перерыва на ланч вернулся ее начальник, Хьюи. Пришлось нам на том и закончить беседу. Я вновь занялась почтой.

Оказалось, что конверт, подписанный от руки, который сразу обратил на себя мое внимание, был от владельца моего офиса, Питера, премилого пенсионера, бывшего учителя-скрипача. Он жил в Стоуон-Волд, но теперь, как сообщал в письме, хотел купить небольшой домик на Сицилии, куда все время сбегал в мечтах, когда тридцать лет подряд слушал, как дети вымучивают «Братца Жака». Он не желал «остаток своих дней жить в зависимости от центрального отопления».

«Как здорово!» – подумала я, но тут до меня дошло, что паковать чемоданы, может, придется не только Питеру.

Я взяла второе шоколадное печенье. Питер писал, что, если продаст квартиру в Пимлико, приобретенную много лет назад за пять тысяч фунтов, его мечта осуществится, но выставлять меня вон теперь же он не намеревался и предлагал подумать, не хочу ли я выкупить офис. Если я согласна, мне надо связаться с агентством недвижимости, через которое я нашла эту квартиру. В противном случае через месяц Питер позвонит туда сам и станет искать другого покупателя.

Агентство называлось «Дин и Дэниелс». Я сама там работала перед тем, как его выкупила и присоединила к себе фирма «Керл и Поуп». Вы наверняка подумаете: раз ее жених играет в этой организации далеко не последнюю роль, вдобавок руководит крупнейшим европейским проектом, значит, ей не составит большого труда с его помощью приобрести свой офис. Увы, все было гораздо сложнее. Я знала, что цена на квартиру будет немыслимой. Петер сдавал мне ее, во всяком случае, последний год, за вполне приемлемые деньги, а новые хозяева, даже если позволили бы мне остаться, увеличили бы плату по меньшей мере раза в три.

Я в глубокой задумчивости опустила письмо на стол. Было бы замечательно, если бы мне удалось купить этот офис. На благосостояние нашей с Джонатаном семьи это не оказало бы существенного влияния. Мой жених зарабатывал столько, что мог позволить себе приобрести жилье где угодно. Просто его восхищала моя предприимчивость, и было бы здорово продемонстрировать ему, что проворачивать небольшие операции с недвижимостью мне тоже по плечу.

Вдобавок, как меня всегда учила мама, у женщины на крайний случай непременно должен быть припасен личный фонд. Впрочем, представляя себе будущее с Джонатаном, я, само собой, не допускала и мысли о крайних случаях.

Я достала калькулятор и произвела некоторые подсчеты. А ровно в шесть проводила последнего клиента, дав ему простенькую консультацию на тему «Как обставить холостяцкую квартиру, чтобы она оставалась холостяцкой не слишком долго». Когда весьма довольный Саймон со списком необходимых вещей