льда. Не забывай, прошло долгих пять дней с тех пор, как я пила в последний раз.

– Уверен, что ты не дашь мне забыть об этом никогда, ни на минуту, – сказал я, затем налил ей, как она просила.

– Тебе все-таки повезло, что эта пижама оказалась со мной, – неожиданно заметила она в той прекрасной женской манере перескакивать на то, о чем ни слова не было сказано раньше. – Если учесть, что ты так великодушно подарил мне целых десять минут, чтобы собраться, когда мы заехали ко мне по пути сюда! Это одна из твоих обычных причуд – вариация сексуальных приключений Бойда! – у меня даже не было времени подумать, с чего вдруг я должна провести остаток ночи в твоей квартире?

Я подал ей бокал, и она выхватила его из моей руки, словно боясь, что я могу передумать.

– Фрэн, милая, – терпеливо произнес я, – я тебе уже говорил: это для твоей же безопасности.

– Хохот и крики «Браво» в зале! – резко ответила она, усаживаясь поудобнее на кушетку и не выпуская из руки бокал. Через минуту на ее лице появилось выражение сосредоточенного размышления. Я взял свой бокал и сел рядом с ней, довольно близко, чтобы иметь возможность вести интимную беседу, но и не так близко, чтобы она могла подумать, что желание близости было единственным моим желанием.

– Фрэн, – сказал я участливо, – как ты?

– Да помолчи немного, – произнесла она задумчиво, ее брови сошлись в одну прямую линию, – не мешай мне думать.

«Есть избитая фраза о том, что за каждым известным человеком стоит великая женщина, – сердито подумал я, – а я готов поклясться, что за каждым психически неполноценным мужчиной тоже стоит женщина».

– Дэнни, – начала она медленно, – сколько будет пять умножить на двадцать четыре и минус двадцать один?

– Девяносто девять?

– Шестью девять – пятьдесят четыре, – напевала она в такт, – а пятьдесят четыре плюс пять будет пятьдесят девять. – Она бросила на меня победный взор. – Ну, пусть будет ровно шестьсот долларов!

– Что – пусть будет ровно шестьсот долларов? – изумился я.

– Я только что специально для тебя посчитала вслух, – произнесла она снисходительно. – Может быть, я говорила слишком быстро для твоих куриных мозгов? Ну да ладно! – Она забавно пожала плечами. – Я посчитаю снова, но, пожалуйста, Дэнни, сосредоточься в этот раз!

– Я буду вторым Эйнштейном, – пообещал я.

– Меня похитили и держали в той ужасной камере пять дней, правильно? – спросила она.

– Правильно, – ответил я очень четким и, как мне показалось, умно звучащим голосом.

– С субботы до среды, – продолжала она, – эти пять умножаем на двадцать четыре и отнимаем двадцать один.

– Я понимаю, что это глупый вопрос, – признался я скромно, – но почему отнимаем двадцать один?

– Я работала бы в офисе три дня из этих пяти по семь часов, – терпеливо разъяснила она, – остается ровно девяносто девять сверхурочных часов, которые я преданно посвятила службе.

– Эй, – вырвалось у меня, – а теперь послушай! Ты помнишь…

– Моя зарплата составляет около трех долларов в час, – продолжала она безжалостно, – но за сверхурочные ставка двойная. Вот почему девяносто девять умножаем на шесть долларов в час, и выходит почти шестьсот долларов, которые ты мне должен.

– И это благодарность за то, что я, рискуя жизнью, спас тебя от ужасов в десять раз более страшных, чем смерть? – горько улыбнулся я. – Как сказал Шекспир: «Есть ли что-нибудь более жестокое, чем человеческая неблагодарность?» – и под словом «человеческая», держу пари, он подразумевал и женщин.

Фрэн неожиданно зашлась в безумном хохоте, не обращая внимания на мой убийственный взгляд.

– О, бедненький! – Ее плечи беспомощно тряслись. – Я знала, что это наверняка сработает.

– Сначала ты устраиваешь истерику, теперь – смеешься, – прорычал я. – Что сработает? Или ты сама не знаешь, что говоришь?

Она с огромным усилием подавила свой идиотский смех и мрачно уставилась на меня своими зелеными глазами.

– Тебе, Дэнни, я открою свои тайные мысли, – пообещала она дрогнувшим голосом. – Когда ты подал мне бокал, я подумала, что хорошо было бы сесть на диван, расслабиться и сполна насладиться содержимым бокала после пяти дней вынужденного воздержания. Но как только села, я подумала, что твой эгоизм приведет тебя к неверному выводу и ты решишь, что я открыла сезон твоих ненасытных распутных инстинктов уже одним только фактом своего присутствия на твоем диване. Поэтому как еще я могла отвлечь тебя, чтобы спокойно выпить? Есть ли в мире что-либо, что имеет для тебя большее значение, чем секс? Мне сразу пришло в голову – деньги!

– Ты хочешь сказать, что все это придумала для того, чтобы я не распускал руки прежде, чем ты допьешь бокал? – Я почти выстреливал каждое слово.

– Но это сработало на все сто процентов. – Фрэн сделала последний глоток, осторожно опустила пустой бокал мне на колени и нежно улыбнулась. – Не так ли?

Мне нечего было ответить, что бывает со мной нечасто. Фрэн повернулась ко мне и снова улыбнулась, потом подняла руку и мягко погладила по голове.

– Какая прекрасная стрижка, – сказала она нежно. – У меня неодолимое желание задрать юбку и пробежать по ней босиком ранним утром, пока роса еще свежая!

– А у меня неодолимое желание тебе юбку повыше задрать – жаль, что у тебя ее нет, – и отшлепать за то, что ты не перестаешь поддевать меня с тех пор, как вышла из ванной.

– Прости, Дэнни. – Она надула губы, демонстрируя поведение ранимой девочки. – Думаю, это просто реакция на все, что я испытала в той ужасной комнате.

Она повернулась ко мне спиной, закинула ноги на спинку дивана, затем удобно вытянулась, и я едва успел убрать пустой бокал со своих колен, как ее голова заняла освободившееся место.

– До сих пор все это кажется мне диким кошмарным сном, – прошептала она, глядя на меня широко открытыми глазами. – Эта отвратительная сука, похитившая меня и хотевшая, чтобы ты работал на нее вместо бедного Бенареса! Ты думаешь, она говорила правду о Максе Саммерсе и большом деле, которое он затевает в маленьком городке в Айове?

– Конечно. Твое похищение было настоящим, и рубцы на спине Бенареса тоже были настоящими, так почему же ее рассказ о предложении выполнить задание, пока она держит тебя, не может также быть правдой?

– Теперь это кажется фантастикой, – пробормотала она, – но должна признать, что тогда это было до ужаса реально. – Неожиданно ее губы приоткрылись в тихой понимающей улыбке. – Скажи, Дэнни, вся эта суматоха со сборами и твои уговоры, чтобы я провела ночь у тебя, потому что намного безопаснее быть рядом с тобой, чем одной в своей квартире, – передразнила меня Фрэн, – скажи, ты все это придумал для того, чтобы я была сегодня с тобой?

– Нет, – честно сказал я. – После того, что случилось, я не думаю, что Полночь, или Луис, или остальные из их компании так просто отступятся. Вот почему уже сегодня ты отправишься в отпуск. Есть ли у тебя тетя во Флориде, которую ты до смерти жаждешь увидеть, или старая школьная подруга, живущая где-нибудь на Аляске?

– Ты это серьезно?

– Абсолютно, – заверил я. – Я хочу, чтобы ты на пару недель уехала подальше от Нью-Йорка. Как тебе это?

– Думаю, никто не отказался бы от дополнительного оплачиваемого отпуска, какая бы причина для этого ни была, – сказала она сдержанно. – Я могу поехать навестить своего школьного друга в Техас на пару недель.

– Это интересно, – оживился я.

– Он развелся полгода назад, и недавно они с приятелем открыли новую нефтяную скважину, – щебетала она. – Как раз теперь ему нужна женщина-компаньон! Никакой мужчина не будет готов потратить столько денег.

– Может, разумнее будет отвезти тебя назад, в ту подвальную комнату, и оставить там? – сказал я