Из куцего купальника Фэнси выпирала во все стороны пышная плоть.

– Деду ничто эротическое не нравится, – фыркнула она. – Для меня загадка, откуда у него или у дяди Тейта могли взяться дети. Воображаю себе, как дед распевает армейские марши, лежа с бабулей в постели. – Она призадумалась. – Не могу себе представить, как она кончает, а ты?

– Фэнси, ты неисправима. – Он невольно хохотнул, представив себе нарисованную ею сцену. Потом подбоченился и стал выговаривать: – Не могла бы ты все-таки убраться, пока я буду одеваться? Я сказал Тейту, что встречусь с ним на банкете, и боюсь опоздать.

– Можно мне с тобой?

– Нет.

– Но почему? – взмолилась она.

– Билетов нет.

– Ну, что тебе стоит достать?

Он отрицательно мотнул головой.

– Почему нет? Я бы собралась в одну секунду.

– Там будет много народу, причем взрослых, Фэнси. Ты умрешь от скуки.

– А ты, небось, боишься умереть от возбуждения, если я поеду с тобой. Обещаю тебе, скучать не будешь. – Она многозначительно подмигнула.

– Ты уходишь или нет?

– Или нет, – ответила она дерзко, расстегнула лифчик и уронила его на кровать. Откинувшись назад, она оперлась на локти. – Как тебе… мой загар?

Ее мягкая и полная грудь вызывающе выделялась младенчески-розовой кожей над загорелым животом. Соски, окруженные большими розовыми кружками, были твердые и выпуклые.

Воздев голову к потолку, Эдди закрыл глаза.

– Ну, сейчас-то зачем? Давай-давай, вставай. Надень лифчик и убирайся ко всем чертям.

Подойдя к кровати, он протянул руку, чтобы помочь ей встать. Фэнси взяла руку, но не для того, чтобы опереться на нее, а чтобы поднести к груди и прижать ладонь к набухшему соску. Глаза ее светились озорством и похотью. Медленно водя его ладонью по соску, она свободной рукой сняла с него полотенце и издала восторженный возглас.

– Ого… Эдди, какой у тебя красивый член. – Она с жадностью смотрела на него, двигаясь к краю кровати. Обхватив пенис рукой, она, не разжимая пальцев, провела по нему сверху донизу. – Такой большой. Скажи, для кого ты его бережешь? Для этой рыжей уродины в штабе кампании? Или для тети Кэрол? – Запрокинув голову, она обвела взглядом его торс. На мгновение холодный блеск его глаз насторожил ее, но она тут же решила, что в гневе он ей еще симпатичнее. Это было даже интересно. – Я могу и хочу дать тебе куда больше, чем они. – Чтобы подкрепить это заявление, произнесенное со страстным придыханием, она нагнула голову.

При первом ловком и влажном прикосновении ее языка колени у Эдди подогнулись. Не прошло и нескольких секунд, как Фэнси лежала посреди кровати, а он находился сверху. Его язык хозяйничал у нее во рту, настойчиво пробираясь к самой глотке.

– О, Господи! О, Боже, Да. Да! – стонала Фэнси при каждом движении его настойчивых рук.

Закинув ей руки за голову, он набросился на грудь, с жаром впиваясь в соски, покусывая и лаская, а она извивалась от страсти. Под его натиском у нее закружилась голова, и она не сразу заметила, что он оставил ее в покое.

Она открыла глаза. Он стоял в ногах кровати, самодовольно улыбаясь.

– Какого… – только теперь, когда она попыталась сесть, до нес дошло, что руки у нее связаны за головой. Она перекинула их вперед. Запястья были стянуты ее же лифчиком. – Ах ты сукин сын! – закричала она – Сейчас же развяжи, черт тебя побери!

Эдди невозмутимо подошел к комоду и достал из верхнего ящика пару белья. Натягивая трусы, он прищелкнул языком:

– Ай-ай-ай, какие выражения.

– Развяжи меня, подонок!

– Я уверен, что изобретательная молодая леди, – он сделал ударение на последнем слове, скептически поднимая одну бровь, – найдет способ вызволить себя из плена.

Достав из пластикового мешка взятый напрокат смокинг, он начал одеваться. Пока он это делал, Фэнси осыпала его всеми известными ей ругательствами.

– Побереги силы, – сурово оборвал Эдди, когда ее грубая тирада стала ему надоедать. – Я только одно хочу знать.

– Пошел ты!

– Что ты хотела сказать, когда упомянула обо мне и Кэрол?

– А ты что думаешь?

Он в три шага оказался возле кровати, намотал на руку ее волосы и потянул так, что она закричала.

– Я не знаю, что я должен думать. Поэтому и спрашиваю.

Она испугалась. Дерзость с нее как рукой сняло.