керосина и застряла в противоположном, высунув смятый нос.

Эти пули от ДШК (даже китайского производства) обладали большой пробойной силой. Однажды такая болванка пробила днище вертолета, правую чашку, на которой сидел штурман старший лейтенант В., прошла все слои парашюта, и остановилась, ткнувшись горячим носом через ткань ранца в седалище старшего лейтенанта. В горячке боя тот не понял, что произошло, но уже на земле, увидев острый бугорок, и осознав, что могло быть, упал в обморок. Его привели в чувство и поднесли стакан спирта. После перенесенного стресса такая ударная доза даже не свалила летчика с ног, — только успокоила.

Когда пулю вынули из стенки бочки, борттехник Ф., нанизав обе дырки на луч своего взгляда, сказал, прищурившись:

— А знаешь, Феликс, — она шла прямо тебе в спину. Если бы не моя бочка, просверлила бы эта пулька дырку тебе под орден — с закруткой на спине…

— Если бы не твоя бочка, — сказал, поежившись, лейтенант М., — мы бы по хребту тихонько проползли, никуда не спускаясь, твою медь!

— Зато теперь бояться будут. А то совсем нюх потеряли!

И в самом деле, чагчаранский маршрут стал много спокойней.

Утро. Построение в штабном дворике. Перед строем рядом с комэской стоит маленький опухший начальник вещевой части. Он виновато смотрит себе под ноги.

— Товарищи офицеры! — говорит командир эскадрильи. — Мне поступила жалоба от наших женщин. Сегодня ночью, данный старший лейтенант вместе с двумя представителями дружественной нам армии «зеленых» устроил в женском модуле пьяный дебош. Ломился в комнаты, угрожал, словом, делал все, что в таких случаях полагается. Такова версия женщин. Теперь мы обязаны выслушать версию другой стороны. Итак, что вы, товарищ старший лейтенант, делали в два часа ночи в женском модуле?

— Ин-н… — сказал начвещь и запнулся.

— Что? Громче, чтобы все слышали!

— Инвентаризацию проводил!

Однажды, придя в баню после трудового дня, летчики обнаружили в большом бассейне плавающий кусок ваты. Они допросили банщика, и тот сознался, что днем купались женщины. Возмущенные явной антисанитарией, летчики нырять в бассейн отказались, и ограничились после парилки малым бассейном, в котором вода была проточной.

О случившемся довели до сведения командира. Наутро, стоя перед строем, командир сказал:

— Это действительно непорядок. Отныне назначаю женским помывочным днем четверг, и к утру пятницы вода в бассейне должна быть обновлена.

— Правильно! — раздалось из строя. — А то ебутся с кем попало, а мы потом эту воду глотай!

— С кем попало? — удивился командир. — А я-то, грешным делом, думал — с вами…

В Шинданд прибыл известный бард Р. На второй день он дал концерт, который проходил прямо за модулем вертолетчиков. Во время концерта певцу поступали записки, и он отвечал на содержащиеся в них вопросы.

Р. озвучивает очередную записку:

— «Спасибо, что рвете не только струны»…

Слегка задумавшись, со смешком отвечает:

— Пожалуйста. Рвем, а как же, чего не рвать…

За спиной борттехника Ф. кто-то из зрителей не выдерживает:

— Сволочь! Тут второй год не можешь кому-нибудь струны порвать, а он уже на второй день…

— Да это липа! — не верит второй зритель. — Сам, небось, написал. Ну ты подумай — откуда у местных непорванные струны?

Официантка Света из летной столовой была красива. Нет, скорее великолепна. А, может быть, зверски хороша. Впрочем, это мнение лейтенанта Ф. разделяли далеко не все. Зеленые глаза, большие губы, небрежная челка, «конский хвост», узкое, гибкое загорелое тело, маленькая грудь, которую туго обтягивала майка, открывающая смуглый плоский живот — все это конечно не могло не возбуждать завтракающих, обедающих и ужинающих. Но далеко не все восхищались в открытую. Очень многие при упоминании прекрасной разносчицы блюд корчили гадкие рожи. Может быть, вызывающе маленькая грудь была камнем преткновения для любителей пышных форм, но существовала еще одна причина настороженного отношения большинства летного состава. Красавица была холодна к проявляемым знакам внимания. Однажды, когда майор Г. протянул ласковую руку к загорелому бедру наливающей чай Светы, она равнодушно сказала:

— Убери руку, а не то сейчас кипятком лысину сполосну. — И слегка качнула в сторону майорского лица большим чайником.

Лейтенант Ф. боялся официантку Свету. Вернее, он боялся, что она может сказать ему грубое слово, и поэтому старался общаться с ней вежливо, используя минимальный набор слов. Заходя утром в столовую, говорил «Доброе утро» — и она отвечала тем же. На его «спасибо» следовало очень доброжелательное «пожалуйста» или «на здоровье». И этого лейтенанту хватало, чтобы надеяться, — она относится к нему не так, как к другим.

Ее усталую презрительность некоторые объясняли тем, что по слухам, Света прибыла в ДРА из Одессы. Якобы там она была завсекцией большого универмага, потерпела большую недостачу, и поэтому была вынуждена бежать сюда, на «дикий юг». Некоторые же предполагали, что официантка страдает от неудовлетворенности личной жизнью.

— У, сука недоебанная, — говорили эти некоторые, когда, с грохотом швырнув тарелки на стол, она удалялась, покачивая бедрами. Особенно бесновался лейтенант С. (который доставал лейтенанта Ф. еще в Белогорске).

— Да что же это такое! — кипятился он. — Как можно мотать нервы боевым летчикам, которые выполняют ответственную работу? Мы должны идти в бой со спокойной душой. А тут навинтят в столовой — аж колотит всего! Нет, пора жаловаться командиру на хамство отдельных официанток!

Однажды, когда Света с надменно поднятой головой несла поднос мимо столика, за которым сидел лейтенант С., он громко сказал:

— Товарищ официантка, подайте, пожалуйста, чайник!

Не поворачивая головы, Света сказала:

— Возьмите на соседнем столе.

— А я хочу, чтобы вы мне подали! — повысил голос лейтенант С. — Это ваша обязанность!

Официантка взяла полный чайник и с силой опустила его на стол. Горячий чай плеснул из носика на колени лейтенанта.

— А-а-а! — закричал лейтенант и вскочил, опрокинув стул. — Что же ты, стерва, делаешь, а? Это ты специально!

И тут Света, наклонившись через стол и глядя в глаза лейтенанта, тихо, но отчетливо сказала:

— Да пошел ты нахуй, козел!

— Что-о? — зашелся от ярости лейтенант. — Товарищ командир! Товарищ командир!

Командир эскадрильи, сидевший за командирским столом вместе с начальником штаба, замкомэской и замполитом, устало вздохнул:

— Ну что вы, лейтенант, все время визжите? Что опять случилось?

— Она меня матом послала, товарищ подполковник!

— А что вы от меня хотите? Чтобы я вашу честь защитил? Не могу, — развел руками командир. — Ну,