казались ему теперь необычными.

– Знаешь, я играл в футбол в Национальной лиге…

– Правда?

– Да, но после того как мы во второй раз выиграли Суперкубок, я перешел на работу в ЦРУ.

– О, это, наверное, была очень опасная работа!

– Ничего опасного. Обычные шпионские штучки.

– Ухты!..

– Да нет, на самом деле это было довольно скучно, так что вскоре я записался в Корпус мира.

– Как романтично!.

– Мне действительно там нравилось, но только в самом начале. Но когда мне присудили Нобелевскую премию мира за то, что я накормил всех голодающих детей в Азии и Африке, я решил подыскать для себя что-нибудь еще.

– Что-нибудь более захватывающее?

– Да, более захватывающее и более трудное. Собственно говоря, выбор у меня был невелик: я мог либо стать президентом Соединенных Штатов, либо найти лекарство против рака.

– «Самопожертвование!» – вот что должно быть начертано на твоем фамильном гербе. В крайнем случае, ты мог бы взять это слово в качестве второго имени.

– Второе имя у меня уже есть.

– Какое?

Он усмехнулся.

– Гриэр.

– Мне нравится.

– Знаешь, ведь я тебе наврал!

– Твое второе имя – не Гриэр?

– Нет, это-то как раз правда. Но все остальное – вранье.

– Не может быть!

– Честное благородное слово. Мне хотелось произвести на тебя впечатление. Она задумалась.

– Знаешь что?.. – сказала она медленно.

– Что?

– Тебе это удалось.

Хэммонд вспомнил прикосновение ее руки и почувствовал нарастающую тяжесть в чреслах.

– Гм-м… – промурлыкала Стефи, – я так и думала. Ты по мне соскучился!

Он действительно возбудился, но женщина, которая сидела у него на коленях, была здесь ни при чем; Хэммонд даже посмотрел на нее с легким удивлением, словно только что заметил. Стефи ласкала его сквозь брюки, но он оттолкнул ее руку.

– Послушай, Стефи…

Она нагнулась вперед и впилась ему в губы жадным поцелуем. Потом, задрав юбку, она уселась на него верхом и, продолжая целовать, попыталась расстегнуть пряжку его ремня.

– Терпеть не могу торопиться, – проговорила она слегка задыхающимся голосом, – но, когда Смайлоу позвонит, мне надо будет бежать. Боюсь, нам придется поспешить, Хэммонд.

Хэммонд сжал ее ладони руками.

– Погоди, Стефи, нам нужно…

– Подняться наверх? Отлично, только скорее. Возбужденная и слегка раскрасневшаяся, она соскочила с него и шагнула к двери, на ходу расстегивая блузку.

– Стефи!

Она обернулась. Хэммонд застегивал брюки, и ее брови недоуменно приподнялись.

– Вообще-то я не против извращений, – сказала она, – но, если ты не вытащишь свою штуку из брюк, нам будет не особенно удобно.

Хэммонд отошел в другой конец кухни и остановился, опершись обеими руками о крышку рабочего стола. Некоторое время он разглядывал безупречно чистую мойку и только потом поднял голову и снова посмотрел на Стефи.

– Я хотел сказать тебе… Все кончилось.

Произнеся эти слова, он почувствовал невероятное облегчение. Когда вчера вечером Хэммонд уезжал из города, его обременяло множество проблем, и одной из них был роман со Стефи Манделл. Он чувствовал, что должен положить этому конец, но не знал, хочет ли он этого или нет. Их отношения были невероятно удобными – по крайней мере, они не давали друг другу никаких клятв, никаких обещаний. Никакие «высшие соображения» не омрачали их близости: у них были общие интересы, они удовлетворяли друг друга, и этого было достаточно для обоих.