Марк погиб, но этот слух так и не был подтвержден.

Единственные, кто не разбежался из военных сил Грэди – были патрульные, поскольку они ничего не знали о том, что происходит, ибо никто из телохранителей Грэди не осмелился сообщить по радио о случившемся. Их атаковали и, как нельзя кстати для Рэдклиффа, связали бешеные толпы благоверных.

К полудню на улицах были драки, кое-где сопровождаемые кражами. Благоверные попытались захватить радио и телевидение, чтобы сообщить неверным, что скоро на Грэдивилль снизойдет кара небесная. С тех пор ни радио, ни телевещания на Земле Грэди не стало. Либо у охранников не было времени подойти ближе к микрофону., либо они боялись, что Губернатор окажется жив, ибо в этом случае наказание любого, кто передал бы сообщение о его смерти, оказалось бы, несомненно, ужасным.

На данный момент Рэдклиффа это не интересовало. Его войска были наготове и ожидали приказа выступать, с которым он хотел сообщить по радио, что берет на себя власть Губернатора. Он планировал это на вечер, когда суматоха поутихнет, кроме того, ему казалось очень символичным, если он заступит на свой пост в полночь.

Благоверные пытались атаковать особняк Грэди, но были оттеснены отчаянными или неверными «героями». Потеряв немало своих, благоверные с отвращением ушли. Приблизительно в полночь, Рик и его ребята вошли в особняк Грэди, обезоружили к тому времени уже абсолютно уверенных в смерти босса охранников.

Остальные благоверные отправились навестить последнее проклятье Брата Марка, поскольку, видимо, ангелы что-то недопоняли. Они подошли к дому Рэдклиффа, но их легко прогнали. От их раненых Рэдклифф узнал большую часть информации о том, что произошло днем.

Другие благоверные направились к дому Беннета, где не встретили такого горячего приема. Рэдклифф ожидал, что именно Беннет будет тем из свободных торговцев, кто выстоит и наживет себе состояние на кризисе, особенно учитывая то, что после утреннего происшествия он должен бы быть наготове. Однако когда люди Рэдклиффа пришли к нему домой, они обнаружили, что дом пуст, а вокруг шатались благоверные, бормочущие гимны, уверенные в том, что бывшего владельца этого дома заслуженно покарало небо.

Со стороны остальных свободных торговцев не было положительной реакции на вызов. Рэдклифф поперхнулся, и побледнел – словно яд, в его сознание прокралась фраза, которую он сказал Уолдрону: Помни, ты всего лишь человек!

Мне необходимо поехать в город чужих, как только я смогу отсюда безопасно уехать. Если мы действительно спровоцировали чужих, мое наследство не будет долго доставлять мне удовольствие.

Он разозлился и попытался отогнать от себя эту мысль. Хотя бы несколько часов спокойно наслаждаться своим успехом. Стук в дверь.

– Входите! – прокричал он.

С коробкой сигар, бутылкой мартини, бокалом и банкой маслин на подносе вошла обнаженная Мора Найт, как он ей велел.

Она молча поставила поднос рядом с ним, отошла назад и выжидающе посмотрела на него. В ожидании чего? Может, похвалы. А, может, и наказания. Что он пожелает. Так будет до конца ее дней.

Рэдклифф внимательно смотрел на нее, он вспомнил, как сказал Уолдрону, что получит то, за что заплатил, любым способом. Эта мысль как червь забралась в его сознание и изнутри глодала его. Как он и предсказывал Уолдрону, он получил то, что хотел – Мора никогда больше не станет ему перечить.

И все равно он чувствовал себя обманутым. Рэдклифф начал осознавать это еще вчера, когда узнал, что к нему едет Уолдрон, именно поэтому он вчера вечером так напился. Это ощущение отравляло его удовольствие от того, что он получил власть над Грэдивиллем.

Что мучает меня? То же, что мучает тех, кто считает, что они – люди, хозяева чего-то, когда они сталкиваются с чужими и понимают, что по сравнению с ними мы просто черви? Но я не они. Я лучше их. Я признавался, что я крыса!

Однако этого было недостаточно. Он не мог убедить себя и с грустью подумал: Я не завоевал эту женщину. Ее завоевал для меня наркотик. Я не завоевал Грэдивилль. Мне его подарили чужие. Так что же я, черт возьми, вообще сделал из того, чем мог бы гордиться?

Внезапно он осознал, что кто-то пытается протиснуться сквозь не закрытую до конца дверь, и оглянулся. Это был Ичабод. Он выглядел еще более сконфуженно, чем обычно, но явно твердо настроен.

– Мистер, отпустите, пожалуйста, Мору, – осмелился он. – Мне… Мне страшно из-за этой стрельбы, а здесь нет никого, кто мог бы со мной поговорить. Мне как-то одиноко без родичей.

Что случилось с Симсами в сегодняшней кутерьме? Может, их застрелили, может, их убили благоверные? Может, на них напали собственные бывшие друзья! Они были бы легкой мишенью.

Приободрившись, восхищенно оглядываясь по сторонам, Ичабод переступил через порог. Бросив взгляд на Рэдклиффа, как будто спрашивая его разрешения даже для этого, Мора протянула мальчику руки.

– Тебе нравится Мора? – безразлично спросил Рэдклифф, скорее, чтобы отвлечь себя от дурных мыслей, чем для того, чтобы получить ответ. Ичабод покраснел до кончиков ушей и уставился в пол.

– Д-да, – почти шепотом ответил он. – Я… я всегда хотел увидеть красивую леди без одежды. Один раз я даже пытался. Я пошел к дому миссис Харрисон и заглянул в окно, но мистер Харрисон поймал меня и поддал, а потом отвел меня домой, рассказал все отцу, и мне и от него тоже попало, – он тяжело вздохнул, – а Мора показывает себя всем, и я не чувствую себя маленьким подглядывающим грешником!

Рэдклифф закатился смехом. Он шлепал рукой по металлическому столу, задыхался от смеха, жадно и звучно хватал воздух, пока, наконец, чуть не упал со стула, слезы текли по его щекам.

Когда он успокоился, то произнес:

– Ичабод, ты именно то лекарство, которое мне нужно! Я уже и не помню, когда я в последний раз так смеялся – много лет назад! Конечно, забирай Мору. Пусть она останется с тобой столько, сколько тебе будет нужно. Конечно, – неожиданно спокойно он добавил, – если она не возражает.

Бездушный голос произнес: