бегства Шарли.

Вдруг он услышал снаружи шум автомобильного мотора, но не со стороны въезда, а откуда-то из-за дома.

Его мысли окончательно смешались.

Он, как мог, ускорил шаги, не обращая внимания на жгучую боль в ноге.

Распахнув дверь, он увидел «лендровер», который выехал с заднего двора и, поднимая клубы снежной пыли, устремился к воротам. Через несколько секунд он уже скрылся из виду.

Тишина наступила так внезапно, что Тома, ошеломленный, еще какое-то время неподвижно стоял на верхней площадке наружной лестницы. Лица водителя он, конечно, разглядеть не успел, но цвет волос не оставлял никаких сомнений.

Белобрысый тип.

— Мам?..

Бежать из преисподней! Как можно быстрей, как можно дальше!

Шарли гнала машину на полной скорости, судорожно вцепившись в руль и не отрывая широко раскрытых глаз от дороги. Ее тело сотрясала непроизвольная дрожь.

— Мам!

Господи, что же делать? Они наверняка уже преследуют ее! Джорди ведь говорил, что это мощная организация, а вовсе не только Кольбер и его помощник… А еще коп! Этот-то как ее нашел? Да еще и приехал вслед за ней в «Надежду»…

Конечно, месье Боннэ позвонил в полицию — но как полицейские догадались о связи между нападением на дом и похищением Давида?.. Ведь когда Шарли отвезла его в клинику Святого Доминика, у них с Джорди уже были другие документы… И у полицейских не было никаких причин искать Давида именно в «Надежде». Но почему этот коп приехал туда? Почему? ПОЧЕМУ?

Шарли буквально зациклилась на этом «почему», оно повторялось в ее голове раз за разом, словно запись на пластинке, которую заело: почему? почему?

— Мам, ты едешь слишком быст… А-а-ааа!

Тревожный голос Давида перерос в крик, когда машину сильно занесло на повороте. Шарли еще крепче сжала руль. Джип вильнул вправо, влево, заскользил вбок и наконец врезался в сугроб. Целый снежный каскад обрушился на лобовое стекло.

Шарли включила «дворники» и облегченно вздохнула, глядя на сугроб, который, казалось, стоял здесь именно для того, чтобы уберечь их от падения в кювет. Иначе говоря, чтобы спасти им жизнь.

— Давид, милый, с тобой все в порядке? Давид!

Давид, сидевший сзади, плотнее завернулся в покрывало.

— Да… Но ты едешь слишком быстро.

Если в его словах и прозвучал упрек, он был едва заметен.

— Да, ты прав, котенок… Извини.

Редкие автомобилисты, проезжавшие мимо, останавливались и стучали в стекло.

— Все хорошо… все в порядке… я просто отвлеклась и потеряла управление…

Наконец Шарли снова тронулась с места, главным образом для того, чтобы не привлекать внимания зевак. В их осуждающих взглядах явственно читалось: «Хороша мамаша!..» Наверняка думали, что она наркоманка. Или полоумная. В любом случае — виновная. В какой-то степени все три упрека были справедливы…

— Еще только одна остановка, Давид, и все, мы уедем далеко-далеко отсюда! На юг…

При мысли об этом Шарли немного приободрилась. Она увезет Давида в Испанию, хотя бы на несколько дней, чтобы он пришел в себя и отдохнул, а она тем временем получит свой выигрыш… хотя в свете последних событий эта перспектива казалась ей все более иллюзорной.

— А эта остановка — в доме у озера, да?

Вопрос ее не удивил. Давид был единственным, кому она рассказала о тайнике, где спрятала билет. Если вдруг с ней что-то случится, нужно, чтобы у него остался хоть крошечный шанс получить выигрыш… Пусть даже без нее. Пусть это будет его путь к свободе…

— Да. Но совсем ненадолго. Буквально на минуту… Всего одна минута — и мы уедем…

Теперь Шарли вела машину очень осторожно, вплоть до места назначения. Она знала, что идет на риск — в последний раз, как пыталась себя убедить. Копы ведь не оставили у дома круглосуточный наблюдательный пост?.. В конце концов, вчерашнее нападение обошлось без серьезных жертв…

Так или иначе, выбора нет. Каждая минута дорога. Надо как можно быстрее оставить как можно большее расстояние между собой и преследователями — не важно, копами или астрософами… Если бы она сначала завезла Давида в гостиницу, затем поехала сюда, а потом вернулась, чтобы его забрать, она бы сильно сократила их шансы ускользнуть.

Она свернула на подъездную дорогу к дому со смутным ощущением дежавю: все было почти как в вечер ее приезда, если не считать отпечатков шин на снегу и обломанных веток по обе стороны дороги.

Шарли решила не доезжать до самого дома, а остановить машину метрах в ста от него и остаток пути пройти пешком. Если при приближении она заметит какую-то опасность, проще будет незаметно вернуться.

Затем она повернулась к сыну:

— Давид… как ты себя чувствуешь?

— Нормально.

— Правда?

Он кивнул.

Шарли бросила взгляд на его ноги в одних носках и вздохнула. Она не сможет пронести его такое большое расстояние. А подъехать к дому на машине означало огромный риск для них обоих.

— Я не смогу тебя долго нести. К тому же ты не одет… Придется тебе немного посидеть в машине. Все будет хорошо. Ты закроешься изнутри, я оставлю печку включенной…

Давид смотрел на нее, не говоря ни слова. От взгляда его огромных черных глаз у нее сжалось сердце. Найдет ли она в себе силы оставить его одного?

Выбора нет!

В последний раз! И больше никогда! Никогда!

— Я делаю это ради нас, Давид… — с трудом произнесла она. — Я обещала тебе свободу, и я все сделаю, чтобы сдержать обещание. Ты это знаешь, котенок, не правда ли?

Давид улыбнулся ей слабой улыбкой, печальной и беспомощной. Улыбкой растерянного ребенка, который не может понять, почему все в жизни так… сложно.

— Я люблю тебя больше всего на свете, малыш…

Она отвернулась и внимательно оглядела лес позади них. Пустынно… Кажется, никто их не преследовал. Но все-таки Шарли не могла отделаться от дурного предчувствия.

— Давид, ложись на пол и закутайся в покрывало поплотнее, хорошо? На всякий случай. Я скоро вернусь, обещаю!

Шарли вышла и захлопнула за собой дверцу. Потом слегка постучала по стеклу:

— Закройся изнутри!

На миг ей показалось, что Давид хочет ей что-то сказать, но с его губ не сорвалось ни слова. Она подождала, пока он не защелкнет изнутри задвижку и не уляжется на пол, закутавшись в плед.

Когда она полностью убедилась в том, что снаружи его не видно, она углубилась в лес, чувствуя огромную тяжесть на душе.

По пути она несколько раз оглядывалась, чтобы убедиться в отсутствии опасности. Когда с шоссе доносился шум мотора, она каждый раз вздрагивала. Но постепенно шум стихал — машина проезжала мимо.