по общему признанию, весьма квалифицированным) и работал в парижском центре «Биостема». О существовании же этой клиники он тогда даже не подозревал. Он узнал о ней позже, когда общество астрософии уже распалось на отдельные, слабо связанные между собой группировки, одни из которых практиковали методики личностного развития, другие грелись в лучах славы Джошуа Кутизи и создавали собственные псевдонаучные труды на основе его учения, третьи продолжали изучать это поистине волшебное, но вместе с тем и очень опасное вещество — допамнезин… Каждый преследовал собственные интересы. Если они пересекались, различные группировки сотрудничали друг с другом.

Несколько лет Массиак посвятил изучению таинственной молекулы. Осуществить задуманные проекты оказалось сложнее, чем это представлялось на первый взгляд. После скандала с обществом астрософии лаборатория, которая спонсировала исследования — и саму секту, в обмен на поставки «подопытных кроликов», — отказалась от продолжения сотрудничества, заботясь о своем имидже. Еще через несколько лет, после того как от неустановленных причин умерло большинство детей, рожденных у бывших пациентов клиники, Массиак отказался от дальнейших исследований, как порой отказывается от своего призвания спортсмен после травмы или пилот, у которого начинает слабеть зрение.

И вот появилась она. Красивая женщина с тонкими волевыми чертами лица, которые немного смягчал печальный взгляд.

Когда Массиак получил результаты осмотра ребенка, которого она привела к нему с травмой, полученной во время игры в мяч, его охватила лихорадочная дрожь. Из всех детей, рожденных у пациенток клиники «Надежда» — во всяком случае, тех, которые появились на свет без очевидных отклонений и не умерли вскоре после рождения, — один до сих пор так и не был найден. Один-единственный! Возраст совпадал… И вот этот ребенок каким-то чудом объявился в его кабинете! Через шесть лет после того, как он оставил всякую надежду когда-либо проникнуть в тайны молекулы допамнезина — иными словами, разгадать механизм воздействия этого вещества на формирование эмбриона в утробе матери, в частности на развитие необычайных свойств мозга, — словно само небо послало ему обоих: мальчика и его мать.

Охваченный воодушевлением, Массиак вновь ощутил прилив сил и желание продолжать работу. Для начала потребуется установить за мальчиком тайное наблюдение. Если выяснится, что он и впрямь обладает необычными способностями, нужно будет убедить Шарли в необходимости… скажем так, сотрудничества. Наверняка она согласится, если описать ей всю степень риска, которой подвергнется ее сын, если не пройти курс лечение как можно скорее. В случае отказа оставалась крайняя мера — похитить обоих, мать и сына, или же его одного.

Но вскоре после того, как видеонаблюдение было установлено, Массиак понял всю ошибочность своих расчетов. Во-первых, мальчик не демонстрировал никаких особенных способностей — наоборот, для своего возраста он казался даже слегка заторможенным, — во-вторых, присутствие копа, гражданского мужа матери, сильно осложняло задачу: вряд ли удалось бы похитить Шарли и ее сына без последствий, поскольку Тевеннен наверняка использовал бы все средства, имеющиеся в его распоряжении, чтобы ее найти. Нужно было каким-то образом его нейтрализовать.

Технические детали этой авантюры Массиака не заботили. Его единственным интересом был результат — видеозаписи. Хотя слово «интерес» в данном случае звучало неуместно: ежедневно наблюдать за семейным тираном, изводящим жену, и мальчиком, часами не отрывающимся от игровой видеоприставки, было тоскливо и мучительно.

После шести месяцев бесплодных наблюдений он почти убедился, что Давид не обладает никакими сверхординарными способностями — возможно, он относился к тем детям, на которых допамнезин вообще не оказал никакого влияния.

Массиак уже готов был отказаться от своей затеи. Тем не менее он выслушал аргументы Кольбера, возражавшего против этого, и признал его правоту: тот сообщил, что школьная успеваемость мальчишки на высоте, и это очень странно, принимая во внимание, как мало времени он тратит на уроки (если тратит вообще). Массиак был слегка удивлен этим неожиданным интересом своего подручного к эксперименту — раньше ему казалось, что Кольбер полностью равнодушен к выполняемой миссии, как всякий наемник, работающий только ради денег. Впрочем, поскольку дело зашло уже слишком далеко, он и сам решил, что стоит продолжать.

Однако продолжение оказалось совершенно непредвиденным: убийство… бегство…

Сейчас Массиак думал о том, что его пациент воистину уникален, и не мог удержаться от честолюбивых мечтаний, в которых присутствовали и Нобелевская премия по медицине, и сказочное состояние, которое можно заработать продажей секретов допамнезина китайцам… или корейцам… да кому угодно, лишь бы хорошо заплатили…

За спиной у него опять послышался шорох сминаемых простынь. Массиак обернулся, приблизился к кровати. Черт, мальчишка все еще без сознания… Пора бы ему очнуться…

Внезапно он вспомнил про Кольбера и его громилу-помощника. Нужно было расспросить их подробнее — пока он еще не успел этого сделать, слишком занятый пациентом.

Выглянув в коридор, он увидел грека (больше похожего на неандертальца), неподвижно стоящего у стены в нескольких метрах от двери палаты.

— Где Кольбер? — спросил Массиак.

Гигант бросил на него взгляд, способный обескуражить любого, кто посвятил свою жизнь загадкам интеллекта и памяти.

— Вроде наверху…

— Где именно — наверху? Что он делает?

Такис пожал плечами:

— Что хочет, то и делает… как всегда. Сказал, чтоб я остался здесь, а то вдруг с мальчишкой будут проблемы. Он… сами знаете, может всякое…

Массиак растерянно моргнул, потом решил, что лучше отказаться от дальнейших расспросов и самому найти Кольбера.

Он вышел в коридор. Сейчас клиника пустовала, поэтому Массиак включил только самое необходимое освещение, чтобы не привлекать внимания посторонних. Погруженная в полумрак, она выглядела мрачной. Построенное в двадцатые годы прошлого века, здание первоначально было роскошным отелем, который не слишком себя афишировал, но при этом не имел недостатка в клиентах. Поговаривали даже, что во время оккупации сюда приезжали развлекаться высокопоставленные нацисты. После войны отель пришел в запустение, и в конце концов здание было приобретено обществом астрософии буквально за гроши, после чего преобразовано в современную клинику. Однако внешний вид здания был полностью сохранен, изысканный барочный фасад отреставрирован. Внутри о былом великолепии напоминал просторный холл на первом этаже, с огромной люстрой и широкой парадной лестницей. Второй и третий этажи занимали палаты и процедурные кабинеты. Оборудование немного устарело, но Массиак, прибывший на место на несколько часов раньше своих сообщников, убедился, что все исправно функционирует — против всякого ожидания, даже старый энцефалограф все еще был в рабочем состоянии. В клинике был и аварийный электрогенератор, мощности которого было вполне достаточно, чтобы запустить всю необходимую аппаратуру.

Если все пойдет так, как он рассчитывал, через пару дней состояние Давида удастся стабилизировать, и тогда можно будет перевезти его в Швейцарию. В сущности, бегство Шарли после совершенного ею убийства не столько осложнило задачу, сколько упростило: учитывая обстоятельства, она никогда не осмелится заявить в полицию о похищении сына.

Так что «последний выживший» окажется всецело в его распоряжении.

— Кажется, добрались…

Вдова приоткрыла один глаз. Отсюда, с заднего сиденья машины, на котором она лежала, закутавшись в меха, были видны лишь темное небо и пряди тумана, очень необычного на вид: серебристого, как будто даже слегка фосфоресцирующего…