худшее…

Джорди молчал, не зная, как продолжать рассказ. Первой же видеозаписи ему хватило, чтобы отшатнуться от экрана с гримасой отвращения. Изначально его миссия заключалась лишь в том, чтобы наблюдать за этой женщиной и ее сыном, точнее, в основном за Давидом, чтобы понять, что могут дать необычные способности этого ребенка будущему человечеству. Вплоть до нынешнего момента Джорди не думал о том, чтобы бросить своих сообщников. Он хотел лишь защитить Шарли от полиции. Но при виде сцен на ноутбуке Кольбера он принял твердое решение уйти.

— Тогда я и заподозрил, что у Кольбера были… и другие мотивы для участия в этом деле, а не только будущее Детей Водолея… — наконец тихо произнес он.

— Он наблюдал за мной по ночам, когда я лежала в клинике. Когда… лечилась от наркомании. Раньше я не была в этом уверена, но сейчас… И… это он убил Брижитт, — почти шепотом добавила Шарли.

Джорди нахмурился. О чем это она?..

— Брижитт… мою подругу детства. О ее убийстве недавно сообщили в новостях… Это было в тут самую ночь, когда я заезжала к ней…

Джорди вдруг вспомнил, какой вид был у Кольбера накануне, когда они встретились утром на парковке.

— Ты уверена?

Шарли кивнула.

Джорди с силой сжал кулаки под столом, охваченный яростью, но не к Кольберу, а к самому себе.

Как он мог допустить, чтобы все зашло так далеко?

— Тогда я и решил уехать один, а тех двоих бросить там же, на заправке, — снова заговорил он. — Кольбер не говорил, куда мы едем, но координаты были у него на GPS. Я подумал, что, если брошу их с Такисом посреди дороги, у меня будет хороший запас времени — если только не начнется снежная буря и дороги не перекроют… Ну а все остальное ты знаешь.

В голове Шарли теснилось множество вопросов. Он ведь так и не сказал, что именно собирались сделать с Давидом и с ней после того, как захватили бы их в плен (поскольку именно об этом шла речь, не так ли?). Какие планы были у хозяев Джорди? Изучать Давида как подопытного кролика? «Дети Водолея» — это какое-то общество, организация? Что она собой представляет?

Но она молчала. Она чувствовала, что на данный момент с нее хватит неожиданных откровений, груз которых она уже с трудом могла выдержать, — о собственном прошлом, не перестающем ее преследовать, но самое главное — о настоящем Давида, пораженного наследственным проклятием.

Шарли взглянула на человека, сидящего напротив нее, и вдруг перед ней снова возник образ Фабиана. В последний раз, когда она его видела (Шарли старалась лишний раз не пробуждать это воспоминание, и без того пережитое сотни раз: он обнимает ее у порога, шепчет на ухо: «Ты будешь самой сексуальной мамочкой на свете!» — и, смеясь, уходит по коридору), у него еще сохранялись некоторые детские черты, красивые, но не вполне четкие, не обретшие взрослой завершенности, отчего лицо казалось слегка размытым. Возможно, десять лет спустя он стал бы похож на Джорди: те же слегка выступающие скулы, глубокие черные глаза (которые унаследовал от него Давид), густые, почти сросшиеся брови; та же утонченная мужественность, свойственная по большей части южным народам…

Да, если бы Фабиан прожил еще десять лет…

Шарли глубоко вздохнула. Потом подумала, что нужно проведать Давида и, если понадобится, вызвать врача. Кроме того, ей необходимо было остаться одной, чтобы спокойно обдумать новые сведения, которые она только что узнала, и постараться принять все как есть.

Вся ее жизнь была сплошной ложью.

Вся ее жизнь была тюрьмой. Всегда. С самого начала.

А ее сын… был результатом медицинского эксперимента.

— С тобой все в порядке? — мягко спросил Джорди.

Он сделал непроизвольный жест рукой, словно собираясь протянуть ее к Шарли, но тут же оборвал это движение.

Шарли собиралась что-то ответить, когда какой-то глухой шум, донесшийся с лестницы, заставил обоих вздрогнуть. Джорди встал из-за стола и положил руку на рукоять револьвера.

Через несколько секунд на пороге появилась одна из двух хозяек заведения, почтенная пожилая матрона. Она была явно встревожена.

— Вам нужно срочно подняться в свою комнату! — воскликнула она, обращаясь к Шарли. — Я слышала оттуда такой страшный грохот… как будто упало что-то тяжелое…

Шарли и Джорди быстро переглянулись.

— Что-то… или кто-то, — добавила хозяйка.

Гребаный снег! Гребаный холод! Гребаная провинция!

Жозеф Кольбер — который на самом деле звался иначе, но за много лет так привык к этому имени, что почти забыл настоящее, — изрыгал проклятия на весь свет, бредя по снегу и поминутно проваливаясь в него чуть ли не по колено. От холода его не спасала даже зимняя куртка, украденная среди прочего в доме, который они с сообщником покинули примерно четверть часа назад.

Такис, идущий следом за ним, за все это время не проронил ни слова: и без того молчаливый по натуре, он редко заговаривал в присутствии Кольбера без его разрешения и полностью замолкал, когда тот отказывался от своих изысканных манер и принимался за грубую брань. Натянув вязаную шапку почти до самых бровей, гигант шагал по снегу, и его недовольство можно было заметить разве только по тому, что он дышал еще более громко и хрипло, чем обычно.

— Ты что, перегрелся? — раздраженно спросил Кольбер.

Вместо ответа Такис лишь закрыл рот шарфом, чтобы заглушить хриплые звуки. Кольбер был к нему несправедлив и, вероятно, сам это сознавал. В конце концов, именно благодаря Такису они вдвоем смогли освободиться: гигант разорвал веревки, когда старик сторож пришел в себя и поспешно убрался восвояси. Но Такис ничего не сказал: он испытывал к своему сообщнику величайшее почтение, которое заставляло его чувствовать себя в присутствии Кольбера неразумным ребенком. И как большинство детей, он покорно и без возражений переносил любую несправедливость с его стороны.

Кольбер, идущий впереди, продолжал бормотать: «Гребаный снег!.. гребаный лес!..» Оказаться зимой в лесу без машины, да еще с кровоточащей, наспех перевязанной ногой, которую эта сучка чуть не проткнула насквозь гребаной железкой!.. В доме остались следы крови, так что сделать анализ ДНК — как два пальца обоссать… Еще одна проблема, как будто мало других… Ни пушки, ни мобилы… Обе машины — ту, на которой они с Такисом приехали, и старую развалину «клио» — этот гребаный засранец Фонте вывел из строя, позаботившись даже о том, чтобы разбить коробки передач…

Да, кажется, они в полной жопе. Сторож — или кто он там, этот старый хрен?.. — наверняка уже вызвал полицию. Еще немного — и она будет здесь.

Партия проиграна.

По его вине.

Нет, все-таки нет. По вине Шарли.