бегства юной Анн Шарль из наркологической клиники. Поставить последнюю точку перед окончательным отбытием в неизвестность, без всяких шансов на возвращение. И наконец, показать матери Давида. Но в то же время внутренний голос нашептывал Шарли, что это безнадежная и совершенно напрасная затея.
И потом, всего через несколько дней, самое позднее — недель ее мать обязательно увидит в газетах или даже по телевизору ее фотографию с комментариями, вроде:
На ближайшей развилке она свернула и удивилась, внезапно осознав, что уже почти добралась до цели. Из-за тумана Шарли вела машину медленно, но при этом ни разу не сбилась с пути, хотя не слишком обращала внимание на дорогу — можно было подумать, что ее вел какой-то старый инстинкт, память об этих местах, сохранившаяся с детства…
Вот они и приехали.
Шарли замедлила ход, потом притормозила, предоставив мотору некоторое время работать на холостом ходу. Перед ней тянулась абсолютно пустая улица, как будто застывшая во времени. Высокие каштаны, окаймлявшие улицу с обеих сторон, протягивали голые ветви к свинцово-серому зимнему небу. Шарли вспомнила, что в крайнем правом от нее доме, аккуратном белом особнячке, когда-то жила семья профессора Гримо — он сам, его жена и двое детей, а дальше — семьи Моризо, Клейн, Морсан дю Кулак, а еще дальше, за высокой решеткой и густыми зарослями садовых кустарников, ее собственная семья: мать всегда считала, что лучше как следует отгородиться от посторонних взглядов…
Шарли почувствовала, как ее сердце забилось сильнее, и сделала глубокий вдох, чтобы как-то справиться с нахлынувшим на нее потоком воспоминаний.
— Это здесь? — нерешительно спросил Давид. — Но… это ведь не
— Нет, радость моя… Мы просто заедем сюда, чтобы забрать ключи…
Шарли вновь медленно тронула машину с места, радуясь, что на пути нет ни одной живой души.
Наконец они поравнялись с решеткой своего семейного особняка. Шарли вышла из машины и в ту же секунду ощутила ледяной холод — температура здесь была как минимум на три градуса ниже, чем в городе. О боже, как же она ненавидела холод! Почему они с Брижитт не уехали на юг сразу же, как только выяснилось, что Фабиан исчез бесследно?.. Тогда все было бы иначе, совсем иначе, и они могли бы…
Напрасные мысли. Шарли чувствовала, что вообще напрасно приехала сюда. Все в ней кричало: уезжай, убегай… подальше отсюда!..
Но она постаралась не думать об этом и сказала Давиду:
— Подожди немного здесь, котенок, ладно? Мне просто нужно кое с кем повидаться…
Она захлопнула дверцу машины и подняла воротник. Потом приблизилась к чугунной решетчатой калитке и протянула руку к кнопке звонка. В тот самый момент, когда ее палец коснулся кнопки, Шарли обернулась, но увидела не старую синюю «клио», а роскошное авто своего отца, медленно отъезжавшее от дома. За рулем сидел отец, на заднем сиденье — две девушки азиатской наружности. Почему две?.. Тогда, в семь лет, она этого не знала. Позже ее мать, потягивая виски из бокала, постаралась это ей объяснить.
Она несколько раз моргнула. Синяя «клио» стояла на месте. И Давид прижимался носом к стеклу. На его лице читалось явное любопытство. И нетерпение… и какое-то предчувствие…
Шарли поправила волосы, потом сняла темные очки и сунула их в карман пальто. И наконец позвонила.
Давид вытянул шею с любопытством выглядывающего из норки маленького зверька. За живой изгородью он разглядел красивый особняк, совсем не похожий на те дома, среди которых он вырос. Это была какая-то другая, неизведанная вселенная.
Значит, здесь живет его бабушка… До сих пор он думал, что она давно умерла. Мама говорила, что бабушка погибла в автокатастрофе, и он в этом никогда не сомневался, потому что у него не было никаких причин подозревать маму во лжи. Однако, когда мама совсем недавно сказала, что бабушка жива и тот самый
По дороге сюда мама сказала только: «Видишь ли, мы с ней никогда особо не ладили… поэтому я тебя с ней так и не познакомила…» Давид не стал требовать подробностей: он знал, что со вчерашнего вечера привычный для него мир непоправимо изменился, и его мысли были слишком сумбурны, а эмоции слишком хаотичны, чтобы попытаться как-то прояснить ситуацию, которую он не до конца понимал. Тем не менее он все же спрашивал себя: что это за бабушка, которая совсем не интересуется внуком? Такие вообще бывают?..
Сейчас, когда он смотрел на кованую узорчатую решетку перед домом и на маму, которая нервно сжимала и разжимала руки, прежде чем нажать на кнопку звонка, он все отчетливее представлял себе бабушку в образе злой феи из «Спящей красавицы».
Как же ему ее называть? Бабушка? Или мадам?..
Этот дом и весь окружающий квартал, казалось, застыли во времени. Втайне Давид желал, чтобы никто так и не открыл калитку — ему совсем не хотелось знакомиться с бабушкой. Да и вообще ни с кем. Хотелось уюта, покоя, безопасности… где-нибудь вдали от всего остального мира. И самое главное — чтобы мама была счастлива.
Но он понимал, что так не получится. Знал, что встреча с бабушкой неизбежна. Их с мамой путешествие должно было закончиться в
Словно в подтверждение его мыслей загудел интерфон, и Давид смутно расслышал, как мама что-то произнесла. Еще через несколько секунд она сделала ему знак выйти из машины и присоединиться к ней.
Ну вот, подумал он обреченно, пора.
И удивился, осознав, что его сердце колотится гораздо сильнее, чем обычно.
Так как же все-таки ее называть? Бабушка? Или мадам?..
24
Женщина, открывшая дверь, выглядела типичной домохозяйкой — на ее лице читалась неизбывная скука от постоянного пребывания в четырех стенах. Но когда Тома развернул у нее перед глазами служебное удостоверение, выражение ее лица изменилось — на нем появилось беспокойство и даже некоторая враждебность.
— Но… что я могу для вас сделать? — спросила она.
— Мы расследуем дело о поставке наркотиков, и я попросил бы вас припомнить, не замечали ли вы в последнее время по соседству чего-нибудь подозрительного?
Женщина — лет сорока, спортивного телосложения, ненакрашенная — слегка нахмурилась:
— Чего именно?
— Ну, например, не появлялись ли здесь какие-то незнакомые люди?
