тебе такой же, знай, то посланец от нас, можешь верить ему.

Олег с поклоном принял перстень и покинул шатер. Радость теснилась в его сердце – Халег Ведун легко и просто решил ту задачу, над которой он бился, – как остаться в Константинополе, не став для Руси, как минимум, перебежчиком. А то и изменником... «Чертова дюжина» не поняла бы его устремлений, это как дважды два. Теперь же другое дело – он остается исполнять приказ самого великого князя! Большое ему за это человеческое спасибо...

Незаметно завечерело. Крепкий частокол стоял неколебимо, дозоры лениво слонялись по округе, высматривая неприятеля – на его же родной земле.

Военный лагерь был кучно заставлен шатрами, между которых горели костры и сидели воины в кружок. Тесноту чувствовали все, но и безопасность – тоже.

Горели огни и по ту сторону частокола. «За цепью», по тихим водам Золотого Рога и Босфора плавали плотики с чанами, в которых пылала горючая смесь. Огни красиво отражались в волнах, освещая акваторию, – русы не пройдут незамеченными!

Длинные цепочки горящих факелов очерчивали зубчатые линии стен Константинополя и Галаты, а на башнях горели костры, подогревая смолу в котлах с выливными носиками. Всполохи огня отсвечивали на латах и оружии, выхватывали из темноты то корму корабля у причала, то выщербленную стену.

Насмотревшись на растревоженную столицу империи, Сухов протолкался к центральной площади лагеря, расположенной на берегу. Тут тоже горели костры, освещая покачивающиеся скедии. Головы драконов, троллей и горгулий подсвечивались снизу, только клыки блестели, да блики дрожали на выпученных буркалах.

После сытного ужина варяги разговор вели ленивый, лишь бы время скоротать до отбоя. Но они сразу оживились, когда к шатру великого князя пробился юнец-дозорный и доложил Халегу Ведуну:

– Там ромея поймали... Вернее, он сам пришел. По-нашему бает, говорит, самого главного видеть хочу, тайну открыть готов...

Халег, не глядя на юныша, буркнул:

– Веди.

Дозорный исчез, и вскоре объявился перебежчик – высокий, длинный как жердь ромей, закутанный в потрепанную хламиду. Когда он откинул ткань с лица, Олег даже вздрогнул – это был Евсевий Вотаниат, магистр, которого объявили в розыск!

Евсевий заметно исхудал, тщательно стриженная бородка нынче торчала неопрятными клочьями, в ней застряли крошки, а в волосах – солома. Мрачное, даже зловещее лицо магистра было отмечено печатью усталости, а в глазах дрожал огонек загнанности.

– Где ваш князь? – спросил он глухо. Акцент выдавал ромея, но понять можно было без труда.

Халег Ведун, сидевший у костра вместе с гриднями, обернулся к магистру и спокойно ответил:

– Я – великий князь Халег. Слушаю тебя...

– А я – враг базилевсу, – криво усмехнулся Евсевий. – У нас говорят: «Враг моего врага – мой друг».

– Разве я враждую с базилевсом? – хладнокровно сказал князь. – Я пришел говорить с ним о мире и любви, а не чинить расправу и смерть. Чем быстрее он это поймет, тем меньше прольется крови.

– Я могу помочь вам!

– Как?

– Мне известны тайные двери в стенах галатских. Я смог бы провести твоих воинов к башне, откуда опускают цепь, и тогда корабли войдут в Золотой Рог!

Халег улыбнулся, щуря глаза, и промурлыкал:

– Я и без твоей помощи попаду туда. Завтра.

Евсевий недоверчиво покачал головой и зашел с другого боку:

– Тайные ходы есть и в стенах, окружающих Константинополь... Через один такой Михаил Пьяница попал в город, когда тот был осажден Аскольдом и Диром. Я покажу тебе его!

Халег заинтересовался, и тогда Сухов шагнул вперед.

– Не верь ему, великий князь! – резко сказал он. – Этот человек – беглый преступник. Он предал базилевса и с легкостью предаст тебя, хотя бы для того, чтобы оправдаться перед императором!

– Замолчи, проклятый варанг! – взбеленился Вотаниат. – Как я жалею, что не убил тебя, когда мог!

– А ты попробуй снова. Со второй попытки! Дать тебе меч или ты привык кусаться и щипаться?

Варяги весело зашушукались, предвкушая ха-арошую потасовку, а то и настоящий поединок. Халег поднял руку, унимая гридь.

– Ты хочешь биться, Олег? – осведомился он, храня невозмутимость.

– У меня с этим длинным хорьком свои счеты. Дозволишь ли?

– Дозволяю.

Олег обернулся к магистру.

– Я вызвал тебя, – сказал он. – Тебе выбирать оружие.

Евсевий Вотаниат неожиданно успокоился.

– Превосходно, – сказал он, осклабясь. – Я выбираю не меч, а секиру. Говорят, варанги – великие мастера биться на топорах? Вот и проверим этот слух...

Халег набрал побольше воздуху в грудь и оповестил окружение:

– Секиру и щит каждому! Освободить круг!

Гридни живо расступились, уширяя «арену», а оруженосцы притащили две секиры и два круглых щита.

Олег молча сунул левую руку за лямку щита, уцепился пальцами в рукоятку-держак, взялся за топорище. Сам топор был широк, с закругленным лезвием, но не слишком тяжел – полегче того, каким орудует лесоруб.

Сухов покрутил секиру, приноравливаясь заново, – давненько он не брал в руки подобное орудие убийства... Меч, конечно, сподручней, но уж больно дорог клинок. Даже в дружине Халега большая часть воинов имела при себе одни секиры. Да и кольчуги были не на всех. В основном, гридни носили кожаные доспехи с нашитыми бляхами или кольчужными накладками. Полновесные кольчуги ценились высоко и передавались по наследству от отца к сыну.

– Сходитесь! – прозвучал приказ.

Олег прикрылся щитом и двинулся на Вотаниата, поигрывая секирой. Топор – он и есть топор, массы у него побольше, чем у меча. Остановить после замаха трудно и разогнать нелегко. Приходится постоянно держать секиру «на махе», она должна всегда двигаться – так легче ударить или отвести выпад противника.

Магистр набычился и попер на Олега. Его секира описала дугу, вдруг резко пошла снизу вверх, обещая пропороть Сухову живот. Полутролль отпрыгнул в сторону, а секира Евсевия взвилась вверх и засвистела по косой, целясь то ли в шею, то ли в голову.

Олег отвел грохнувшую секиру щитом и нанес удар своей – по колену магистра. В самый последний момент Вотаниат отскочил. Внезапно отбросив щит в сторону, он схватился за топорище обеими руками и ударил со всей мочи по Олегову щиту. Сухов поставил его ребром, но металлическая оковка не выдержала, лопнула, а прочная ясеневая основа изломилась напополам, удерживаемая воедино вощеной кожей.

Освободившись от щита, Олег схватился за топорище у самой железки и ударил древком, отбивая секиру магистра. Теперь левая рука оказалась на замахе, и боевой топор ударил прицельно, с оттягом правой, рассекая ребра Евсевия. Прорубить грудину Олегу вряд ли бы удалось, да и зачем такой удар? Еще секира застрянет в кости...

С приглушенным возгласом Вотаниат отпрянул, а варяги взорвались криками восторга.

– Вломи ромею! – орал Малютка Свен.

– Снеси ему черепушку! – поддерживали его в первых рядах.

– Руку, руку отсеки!

– Бей!

– Руби!

– Покажи ему!

Олег снова закружился, помахивая секирой. Магистр развернулся с ударом Сухову в спину, но лезвие