Борода Крута зашевелилась улыбкой.
– Веремуд меч ковал, ну а я вынес поглядеть – по руке ли, а тут эти… К девчонке приставали… – пробурчал Олег и сглотнул пересохшим горлом. Тело его, напряженное до судорог, отмякало. Заполошный перестук сердца входил в обычный ритм. Пронесло…
– Это Рада была, – сообщил Валит, – дочка Ярунова! Она работает у нас!
– Да в мешок его, и в реку! – проорал Вадим.
Тиун нахмурился.
– Конунг волен в трэлях своих, – сказал он сдержанно, – но будь спокоен… ярл… Олега мы накажем.
Ярл усы встопорщил, но сдержался.
– Ла-адно… – процедил он и широко зашагал прочь. Гридни расступились, пропуская его. – Мы еще встренемся… – пообещал Вадим, оборачиваясь, и бросил меч в ножны.
– В любое время, – улыбнулся Крут.
Шаги стихли, и Валит опустил лук. А тиун посмотрел на запаренного Олега, усмехнулся в бороду. Покачал головой и сказал:
– Твое счастье, трэль, что Вадима ярла конунг не жалует особо. А то было б тебе… Всыпали бы плетей, да так, что спину новую пошел бы искать. Ну-ка…
Он протянул руки, и Олег вложил в них меч.
– Ха-арош!..
Тиун любовно провел пальцем по долу, щелкнул пальцем и, жмурясь, заслушал тонкий звон.
– Хорош, – повторил он и передал меч смуглолицему гридню с раскосыми глазами и жесткой черной гривой. – Оцени, Булан.
Булан положил меч на голову и пригнул. Отнял. Клинок распрямился, и сын степей одобрительно зацокал языком.
– Гляди, Олег, – проворчал Крут. – Вадим скользок, как глина после дождя, и подл, как хорек. Ярл будет мстить…
– А что он тут, вообще, делал? – спросил Олег.
– Дом у них тута, на Варяжской улице… – пробурчал тиун и зыркнул на Крута. – Может, Вадим и подл, и сварлив не по делу, но он – ярл!
Крут молча усмехнулся: понимаю, мол, твое положение – служба!
– А где Вадимово ярлство? – спросил Олег. – В Новгороде?
– В каком еще Новгороде? – удивился тиун. – В Гада-ре он сидит, у Ильмерь-озера. И все конунгом себя мнит… Веремуд! На-ка вот лучше, займись…
Тиун вытащил из сумки большую ржавую кольчугу.
– Великовата больно, – объяснил он заказ, – заузить надобно. Вот, мерку возьми…
Веремуд растянул шнурок с узелками по размеру и ухватил тяжелый ком скрипящих стальных колечек.
– Сделаем, – кивнул кузнец.
– Дозволь сперва на озеро сбегать, – попросился Олег, – взопрел я!
– Сбегай… – проворчал тиун, поворачиваясь к тропе, и добавил через плечо: – Но помни, что я тебе говорил!
– Я помню, – усмехнулся Олег. Он пошел в обход пруда, к старой кузне.
Запруженная стоячая вода хорошо прогревалась на солнышке, но был водоем сей мелок и заилен – больше испачкаешься, чем освежишься.
Душа Олегова и рассудок его, все мысли и все чувства понемногу приходили в равновесие с тишиной и красой окрест. Вадим – прах, мелочь! Тут другое. Олег стоял на самом пороге понимания русов здешних, готов и вендов, клявшихся секирой Перуна и молотом Сварога, нещадно рубивших неприятеля – и винившихся перед деревом за то, что употребят ствол для новой избы… Эти люди жили в мире с землей и небом, с солнцем, со всем космосом, ведали их жестокие законы и не преступали их, поелику были плоть от плоти мироздания и живой и мертвой материи его. А все их верования, подчас трогательные, иногда пугающие своим немилосердием, были всего лишь средством сохранить гармонию в себе и вовне. Рьяные попы не крестили пока Русь, прекрасную варварку, и не успели внушить еще населению этих лесов, полей и рек, что они – рабы Божии, венцы творения и цари природы, а посему все дозволено. Здешние народы не примеряли корон и мантий, они считали себя ровней и зверю лесному, и дереву, и облакам, свету дневному и лунному. Они не покоряли природу – они были ею и жили с ней в ладу.
Олег вышел на берег озерца. Ветер стих, и зеркало вод отразило высоченные сосны, индиговое небо с ватой облаков и песчаную оторочку берегов. Вода была не теплой, но и не шибко студеной – в самый раз. Олег совлек с себя порты и, гол как сокол, нырнул в озерцо. Холод обжег кожу и нервы, водица смыла пот трудовой. Олег доплыл до того берега, развернулся, словно в бассейне на соревнованиях, и рванул обратно. Выйдя на берег, он растерся ладонями и стал, руки в боки, обсыхать на ветерке. «Какой лес все-таки…» – подумалось ему. Русская народная сказка. Тут дерево в обхват и за дерево не считается. Так, деревце… Представитель флоры. В его родном времени Ладога тоже вся «в лесах», но там почти все выпилено еще при Петре. А тут… Вон, дуб на опушке – чисто баобаб! Его и обойдешь-то не
В следующий момент все его мысли как ветром раздуло – Олег услышал плеск воды и нежный смешок.
