жилья, ничего.

Рыбацкая хата зимой пустовала. Зато с весны и до поздней осени в ней проживали рыбаки, а с первыми осенними морозцами они разъезжались по своим домам. Дверь на замок не запирали, а лишь подпирали деревянным брусом. Случайным прохожим и проезжим иногда доводилось переждать здесь непогоду. Но знало о ней не так много людей, и поэтому мало кто сюда наведывался. Не там ли расположились эти четверо? Кто они?

Любопытство перебороло все сомнения Гнедого, и он зашагал в сторону рыбацкой хаты. Прикинул, что еще до вечера он успеет вернуться в город и доложить чекистам все свои сомнения. А Турман точно знал, что человек, нанявший их, был чекистом.

Хату он увидел еще издали, она стояла на пригорке, недалеко от берега. А в бухточке, под сбросившими на зиму листву деревьями, покачивалась на воде одномачтовая рыбацкая шхуна. К ней с берега вели сходни. По шхуне деловито ходил человек, и время от времени оттуда доносился гулкий стук топора. Видимо, он что-то там ремонтировал.

Широкий след, истоптанный лошадиными копытами, тоже вел сюда, к хате.

«Может, и впрямь, рыбаки?» — подумал Гнедой. По рассказам стариков он знал, что в редкие годы здесь, у феодосийских берегов, после первых заморозков появлялись косяки какой-то рыбы. Тогда здесь собирались с десяток фелюг и шхун. Кто знает, может, и эти приплыли сюда в поисках рыбацкого счастья?

Гнедой спустился к берегу, убедился, что вокруг нигде никого и, выждав, когда человек скроется в рулевой рубке, юркнул в хату.

Хата была обжита. Пол устлан соломой, большой стол завален объедками недавней трапезы.

Оглядев стол, Гнедой взял недоеденный кусок мяса и стал его жадно жевать. Одновременно рассматривал все уголки. Заглянул в сумеречный чулан, где друг на дружке стояли какие-то ящики, коробки и чемоданы. Он ни разу не видел, что б в такой таре перевозили рыбу. Потрогал верхний ящик, он был тяжелый.

Снова вернулся в единственную комнату, которая одновременно была и кухней, и столовой, и спальней. Плита была теплая, на дне казана осталось какое-то варево. Гнедой взял на столе ложку и зачерпнул. Он даже не мог вспомнить, когда ел такую вкусную мясную юшку.

Не долго размышляя, Гнедой стал торопливо черпать из казана. Уже много дней он не ел ничего такого вкусного, а о юшке и вообще забыл и доел все, до последней капли. Хлебным мякишем зачистил дно казана. Потом принялся за мясные объедки. Еще не доев один кусок, он уже тянулся ко второму, а глазами высматривал третий.

Он ел и ел. Старался наесться до «не хочу», чтобы и через неделю у него не возникло желания есть.

Начало смеркаться. Скупой зимний свет все с большим трудом освещал это рыбацкое убежище. Гнедой подумал, что уже надо бы и уходить, но не удержался, еще раз прошелся по комнате, высматривая, что бы такое можно было прихватить с собой на память о гостеприимных и беспечных хозяевах.

И тут он услышал топот конских копыт и понял, что оказался в западне: из хаты невидимым ему уже не выбраться, а в хате спрятаться негде. Дорого обойдутся ему суп и мясо.

Он бросился из хаты в чулан, чтобы там, за ящиками и коробками спрятаться. Но ящики стояли небольшими горками вразброс, и спрятаться за ними не получалось. Тогда он придумал поставить их друг на друга невысокой стенкой, и спрятаться за нею. Но первый же ящик, за который он взялся, оказался ему не по силам. Он даже не мог сдвинуть его с места. Кроме того, он понял, что, заглянув в чулан, хозяева сразу же поймут, что здесь нарушен их порядок.

Всадники же, привязав коней к стоящей неподалеку акации, миновав вход в хату, пошли к шхуне. Им навстречу со шхуны на берег вышел мастер. Они обступили его и стали разговаривать.

Гнедой ждал момента, чтобы незаметно выскользнуть из хаты. Но они стояли кругом, и лицо хотя бы одного из них было направлено в сторону двери.

Потом двое направились к хате.

Гнедой отскочил от двери и в поисках спасения стал снова торопливо оглядываться вокруг. Двое, о чем-то разговаривая, приближались. Гнедой понял: спасения нет.

И тут в серых сумерках чулана, в самом его углу, он увидел лесенку. А над нею виднелся лаз на чердак.

Недолго размышляя, он бросился к лесенке, стал торопливо взбираться по ступеням. Только бы успеть! Две ступени под ним с треском обломились, но он уже успел ухватиться руками за края лаза. С силой оттолкнулся от лестницы, и она с грохотом обрушилась вниз.

Двое вошли в хату. Гнедой, лежа на самом краю лаза, затаился, затих.

— Слыхал? Вроде, что-то прогремело? — сказал один из вошедших.

— Старая хата. Что-то обвалилось, — успокоил товарища второй.

— Наливай, пока хозяин не явился.

Лежа возле самого лаза, Гнедой слышал каждое их слово.

— Так он говорил, что ночью опять.

— До того, как ехать, протрезвею. Холодно! Насквозь промерз!

— Ничего. Скоро отогреемся. Хозяин обещал, еще дня три-четыре.

Гнедой лежал на чем-то твердом и ребрами упирался в какой-то выступ. В боку стало саднить. Он попытался распрямиться. Под ним зашуршал камыш. И он снова замер.

Прошло какое-то время. Двое молча закусывали. Потом Гнедой снова услышал:

— Ты последний выходил из хаты?

— А что?

— Та кулеш в казане оставался. А сейчас пусто.

— Должно, хозяин доел.

— Не знаю, как тебе, а мне это уже надоело. Хоть одну бы ночь дал отоспаться.

— Спешит. И не гневи Бога, не за так недосыпаешь.

— Опасно стало.

— За это и платят.

Они ненадолго смолкли. Гнедой только слышал тяжелые шаги по хате. Потом снова заговорили:

— Ну что они там?

— Видать, что-то не ладится?

— А если и с этим мастером по замкам не заладится? Спрашиваю, запаяешь? Олова, говорит, нету, лампы нету. Похоже, у них пока еще ничего нет. Может, и мастера тоже.

— То — не наше дело. То пусть у хозяина голова болит.

Проскрипела дверь, и эти двое ушли из хаты. Видимо, снова направились к шхуне.

Гнедой подумал: самое бы время сбежать. Но вспомнил про сломанную лестницу. Если с бегством ничего не получится, снова на чердак он уже вернуться не сможет. Нет, уж лучше выждать, может, опять уедут. Один из них сказал же: ночью опять…

«Интересно, чем они ночами занимаются? — стал думать Гнедой. — Может, сети ставят? А может, они и вовсе эти… контрабандисты?».

Гнедой поворочался, прошуршал старым пересохшим камышом. Переполз подальше от лаза, нашел подходящее место у дымохода, вытянулся. От кирпичей дымохода тянуло теплом.

Долго никто не приходил. Потом послышались голоса, они о чем-то громко разговаривали, спорили. Но слов отсюда Гнедой уже не мог разобрать.

Потом голоса стихли, и Гнедой даже подумал, что они снова покинули хату. Но оттуда, снизу, изредка доносился кашель и топот ног.

Постепенно Гнедой угрелся и его сморил сон. Однако спал он чутко. И когда внизу вновь загудели голоса, он проснулся.

Они опять долго о чем-то спорили, что-то с грохотом перетаскивали. Потом стало тихо.

Гнедой тихонько перекатился поближе к лазу. Но внизу было темно. И голоса стали доноситься теперь со двора. Пофыркивали кони.

Наконец дружно застучали копыта, всадники покинули подворье рыбацкой хаты.