отчаяние Луиса Альберто. Он снова и снова принимался доказывать, что ребенок у Эстер не от него, умолял Марианну верить ему. Так повторялось много раз.

От Эстер по-прежнему не было никаких вестей, и все в доме, в том числе и прислуга, сходились на том, что правду знает только Рамона, но сказать ничего не хочет.

Несчастная Рамона! Она до сих пор не могла забыть, как жестоко обошлась с ней Эстер. Но какая мать не простит свое чадо. И Рамона простила, хотя ей было нестерпимо больно. Только бы узнать, где она, ее Эстер?

Что с ней? Здорова ли? Да хранит ее бог! Может господа не заявят в полицию, побоятся скандала, и все обойдется? А от Рамоны никто ничего не узнает. Она прежде язык себе откусит, чем выдаст дочь. Уж как допытывалась донья Елена, почему Эстер вдруг сбежала! А падре, а Луис Альберто? Молодой сеньор, тот даже полицией грозил. Но Рамона не сказала лишнего слова. Ни про деньги, ни про Диего Авилла. Дни и ночи думала Рамона о своей дочери. Она осунулась, ее все еще красивые глаза потеряли блеск, угасли, опухли от слез.

Марианна как-то услышала от доньи Елены, что Эстер и Диего были друзьями. Это ей показалось странным. Что могло их связывать? И теперь, когда Эстер ушла, Марианна решила позвонить Диего в гостиницу, может быть, он что-нибудь знает? Однако в гостинице Диего не оказалось. Девушке сказали, что он переехал. Она сидела в глубокой задумчивости. Неслышно подошла Мария и приласкала ее.

Марианна с надеждой посмотрела на нее. Ей вдруг показалось, что эта добрая женщина сейчас разрешит все ее сомнения и скажет, как жить дальше.

Но Мария покачала головой:

– Даже и не знаю, что тебе посоветовать… Решай сама, кто из двух сердцу милее.

– Кто милее? – Марианна вскинула голову. – Тут и думать нечего! Я люблю Луиса Альберто, давно люблю. И он меня любит. И началось это задолго до того, как Эстер вздумала предъявить на него свои права.

Марианна на минуту умолкла и потом заговорила снова, спокойно, неторопливо, словно кадр за кадром озвучивая киноленту, запечатлевшую события последних недель.

…С одной стороны, Луис Альберто, любимый и любящий. Пойманный на крючок этой гадкой Эстер. И ведь все ложь, ничего между ними не было. Будь иначе, она, Марианна, не раздумывая ушла бы с их дороги. Сейчас Эстер выкинула новый номер – удрала из дому, исчезла. Луис Альберто надеется получить развод. А если она вернется?.. С другой стороны – Леонардо, добрый, нежный, любящий, но… не любимый…

– Вот именно, нелюбимый! – прервала Мария эти размышления вслух. – Как же ты с ним жить будешь? Есть вместе, спать вместе. Изо дня в день, до скончания жизни!

– Господи, что же делать-то? Я ведь слово дала. Леонардо ждет не дождется свадьбы. Купил дом, обставил его… И подвенечное платье уже готово. И приглашения разосланы… И его отец так добр ко мне! Нет, нет, я не могу предать Леонардо!

– Ой, Марианна, бедная ты моя! Совсем запуталась. Знаешь что, поговори с падре Адрианом. Он мудрый, глядишь, что-нибудь да присоветует.

Меж тем здоровье дона Альберто постепенно улучшалось. Немаловажную роль тут сыграло то, что он наконец уверился в невиновности сына. Донья Елена, желая окончательного примирения, сама привела Луиса Альберто к отцу и оставила их наедине.

– Ну как ты, папа?

– Слава богу, лучше. Я так рад, что ты пришел! Я неправ был, обидел тебя. Ну скажи, что ты больше на меня не сердишься!

– Конечно, не сержусь.

– А я все мучился… Наговорил тебе всякого, да еще в присутствии Марианны. Она-то, правда, ни на секунду не усомнилась в твоей непричастности к краже.

– Я знаю, Марианна сказала мне об этом. Ладно, что было, то прошло. Меня сейчас волнует другое – свадьба Марианны. Обстоятельства ведь изменились. Эстер ушла и вряд ли вернется.

– Ты связываешь ее исчезновение с кражей денег?

– Конечно! Кроме нее взять их некому…

И Луис Альберто изложил отцу все свои соображения по этому поводу.

Совершив подлость, Эстер вряд ли осмелится вернуться. Это развязывает ему руки. Он сумеет получить развод и жениться на Марианне. Она ведь не любит Леонардо. Согласилась выйти за него замуж с отчаяния. Но теперь в таких жертвах нет необходимости. Было бы хорошо, если бы дон Альберто попытался на нее воздействовать.

– Я? – сеньор пожал плечами. – От меня мало что зависит. А ты сам говорил с ней?

– Еще бы! Просил, умолял, чтобы она не делала такой глупости. Но Марианна колеблется. Боится, что Эстер вернется. Но главное не в этом. Она не хочет причинить боли Леонардо. На тебя вся надежда, отец. Поговори с ней, постарайся ее убедить.

– Я ведь уже говорил с Марианной, когда она к нам вернулась и рассказала о своих планах. Просил не действовать сгоряча. Не верилось мне, что ее чувство к Леонардо настолько глубоко и серьезно, чтобы связать себя с ним на всю жизнь. Да что я? Падре Адриан – а ты ведь знаешь, как он умеет убеждать – тоже пытался ее предостеречь. Но, увы, тщетно.

– Я понимаю, но сейчас все изменилось. Эстер от меня ушла.

– А ребенок?

– Я не имею никакого отношения к этому ребенку! Неужели ты мне не веришь? – Луис Альберто даже голос повысил. – Диего Авилла – вот кто помог Эстер забеременеть. Да, да, не смотри на меня с таким изумлением. Авилла – подонок. С Эстер он дружил. Вот и оказал ей дружескую услугу. Пойми, ребенок ей необходим, чтобы почувствовать себя полноправным членом нашей семьи.

– Неужели можно пасть так низко?

– Папа, бесполезно обсуждать это. Ясно только одно – я влип в историю. Женился, уступив твоим настойчивым просьбам. Так помоги мне теперь исправить ошибку. Поговори с Марианной, убеди ее.

– Видишь ли, у меня ведь нет никаких доказательств. И вообще я не имею права оказывать давление на Марианну. Да, да, я понимаю, ты любишь ее, но порой обстоятельства сильнее нас.

– Но это же несправедливо, бесчеловечно! Молчишь? Ну что ж, я буду действовать сам.

Резко повернувшие, Луис Альберто вышел.

Под вечер, уютно устроившись в кресле, падре Адриан наслаждался тишиной и покоем. Слуга доложил, что его спрашивает какая-то женщина.

– Пусть войдет.

Дверь открылась, и порог переступила Рамона.

– Рамона, ты? Что случилось? Эстер вернулась?

– Нет, – голос ее дрогнул, по щекам потекли слезы. – Не могу больше! Измучилась я, извелась. Без Эстер мне и жить не хочется.

– Что ты, разве можно так говорить! Господь всем нам посылает тяжкие испытания. Но он милостив к страждущим.

– Я не заслужила его милости, падре. Грех на мне. Большой грех. Я хотела бы исповедоваться.

Падре Адриан поднялся с кресла, взял распятие.

– Во имя пресвятой девы Марии…

– Без греха зачавшей, – прошептала Рамона, вытирая слезы.

– Говори, я слушаю.

– Я открою вам тайну: Эстер – моя дочь. Видит бог, я не замышляла дурного. Одного мне хотелось – чтобы Эстерсита была счастлива. И я во всем ей потворствовала.

Покрывала ее, когда она лгала. Но ложь обернулась бедой. Видно, всегда так бывает… Да, Эстер про меня знает… Я сказала ей, когда она решила уйти из дома. Надеялась, что мы не расстанемся. Но она испугалась. Не хотела верить. Разозлилась даже… Но я ее не осуждаю, она ведь считала себя дочерью сеньора Исагире. Рамона снова заплакала.

– А кто отец Эстер?