уловил в своем сознании шипение, заменявшее ему довольный смех.

Ящер заковылял к пригорку, заросшему густым ягодником.

– Осторожно! – крикнул я Субудаю, перекрывая топот копыт. – Там могут быть и другие!

Он уже снял с плеча крутой монгольский лук, зажав удила в оскаленных зубах. Остальные монголы тоже накладывали стрелы на тетивы своих луков, не замедляя скачки ни на миг.

Я вдруг явственно ощутил, что в кустах и за пригорком спрятались клоны. Верхом на драконах. Ударив каблуками в бока лошади, я погнал ее вперед еще быстрей, стараясь поравняться со стремительно летевшим вперед Субудаем.

Зауропод дошел до пригорка, но вместо того, чтобы подняться наверх или обогнуть его, обернулся к нам, издал визгливый рев и вздыбился на задние лапы, подняв голову почти на сорок футов над землей. Когти его передних конечностей угрожающе сверкнули на солнце.

Субудай выпустил стрелу, угодив прямо в открытую грудь ящера. Тот рявкнул и ринулся на него. Испугавшись, жеребец Субудая вскинулся на дыбы. Любого другого человека просто вышвырнуло бы из седла, но воин, ездивший верхом с пеленок, удержался на лошади.

В чудовище опять полетели стрелы, которые впились ему в грудь, в брюхо, в шею. Я был уже достаточно близко, чтобы расслышать тяжкие удары наконечников, пронзавших прочную шкуру рептилии. Крепко сжимая рукоять меча, я подскакал к Субудаю, чтобы прикрывать его, пока он утихомиривает коня.

И тогда западня захлопнулась. Из-за пригорка с обеих сторон выскочили боевые драконы, на которых сидели клоны. При виде устремившихся к нам свирепых, ужасающих карнозавров запаниковали все лошади до единой. Кое-кто из всадников был выброшен из седла. Мой собственный конь взбрыкнул и встал на дыбы, отчаянно стремясь убраться подальше от жутких монстров с острыми когтями и зубами.

Установив над ним контроль, я надел ему мысленные шоры, заслонившие от коня жутких дьяволов, и стремглав погнал его к ближайшему карнозавру, думая лишь о безопасности Субудая. Драконы уже алчно перемалывали своими сокрушительными челюстями упавших людей; крики жертв перекрывали шипение чудовищ.

Сзади донесся дружный вопль, подобный рыку разъяренного льва, земля задрожала от громового топота тысяч копыт. Все телохранители Субудая очертя голову ринулись из леса на выручку своему предводителю.

Мое восприятие перешло на иной отсчет времени. Все движения в мире вокруг меня замедлились. Погнав своего напуганного конька прямо в когти к ближайшему карнозавру, я увидел пузырьки слюны между его саблевидными зубами, увидел, как щели зрачков рептилии, напавшей на Субудая, обратились ко мне, заметил, что всадник на драконе тоже переключает внимание на меня.

Карнозавр взмахнул могучей когтистой лапой, целя в меня, но я, выскользнув из седла, упал на землю, не выпуская меча из рук. Когти дракона взметнули коня в воздух, пропоров в боку животного глубокие борозды. Кровь забила фонтаном.

Для меня все происходило в замедленном темпе, я видел это будто во сне. Карнозавр еще не успел добить коня, когда я нырнул под его когтями, очутившись между задних ног дракона, и всадил ятаган ему в пах, вложив в удар всю свою силу.

И тотчас же клон, вереща, свалился вниз со стрелой в груди. Я оглянулся через плечо. Рептилия еще не долетела до земли, а Субудай уже накладывал на лук новую стрелу, по-прежнему сжимая поводья зубами, оскаленными то ли в ухмылке, то ли в гримасе ярости.

Карнозавр начал заваливаться на бок, и мне пришлось стремительно отскочить, чтобы не попасть под его труп, грохнувшийся с такой силой, что затряслась земля. Мой меч застрял у него в паху, так что я бросился к окровавленным останкам монгола и подхватил лук, выпавший из рук воина лишь после его смерти.

Теперь вся тысяча приблизилась на расстояние выстрела и осыпала карнозавров градом стрел. Монголы отважны, но не безрассудны. Их главной задачей было спасение своего джихангира. Как только они убедились, что Субудай вне опасности, то отступили и атаковали врага стрелами.

Лучники быстро и методично отстреливали рептилий-наездников. Карнозавры – дело другое. Монгольские стрелы жалили гигантских тварей, не причиняя им особого вреда. Ящеры наскакивали на мучителей, но те галопом бросались врассыпную, чтобы тотчас же возобновить обстрел. Это смахивало на корриду – громадных чудовищ брали измором; их кровь мало-помалу вытекала на траву, лишая их сил и отваги.

Пока метавшихся, рычавших карнозавров обстреливали со всех сторон, я вскочил на оставшуюся без седока лошадь и последовал за Субудаем, который присоединился к своим людям. Он ни на мгновение не выпустил лука из рук, то и дело оборачиваясь на скаку, чтобы послать стрелу назад, хотя конь мчался галопом.

Несчастные бестии пытались сбежать от полчища юрких врагов, но в душах монголов было не больше жалости, чем страха. Они неотступно преследовали карнозавров, осыпая их стрелами, пока звери не замедлили бег и не обернулись к истязателям.

И тогда разыгралась финальная сцена битвы: монгольские ратники ринулись на ослабевших, утративших проворство карнозавров, горяча своих резвых лошадок. Словно темнокожие суровые Георгии-победоносцы, они пронзали копьями совершенно реальных, шипевших, извивавшихся драконов.

Я поехал обратно, чтобы вытащить свой меч из тела дракона, а Субудай подскакал к останкам на пригорке и спешился, чтобы осмотреть трупы демонов.

– Они действительно похожи на мангусов, – заметил он.

Я бросил взгляд на останки клона Сетха. Открытые глаза рептилии холодно таращились в пространство. Из тела торчали древки трех стрел, ржаво-красную чешую залила кровь. Когтистые конечности чудовища застыли навек, но все равно выглядели опасными и угрожающими.

– Они не люди, – проронил я. – Но они смертны. Они умирают точно так же, как мы, и кровь их так же красна, как наша.

Субудай посмотрел на меня, потом устремил взгляд дальше – туда, где на траве бок о бок лежали тела погибших монголов, и пробормотал: