Но вот почему оказываются бесплодными первые весенние цветы? Для чего, собственно говоря, появляются они на свет? Все это пока остается неразгаданной загадкой.

Знаменитый шведский ботаник Линней, изучая нашу обыкновенную фиалку, назвал ее удивительной. И она достойна такого названия.

В одном из журналов «Вестник знания» за 1928 год есть рисунок — высокий худой человек с длинными волосами, в очках и шляпе, похожий на Паганеля из фильма «Дети капитана Гранта», припал на колено перед каким-то кустиком и направил на него увеличительное стекло. Это Шпренгель — несправедливо забытый натуралист, впервые обнаруживший взаимоотношения между насекомыми и растениями.

Больше ста лет назад на полках книжных магазинов появилась его книжка, имевшая довольно интригующее название: «Раскрытая тайна природы в строении и оплодотворении цветов».

Какое-то время по праву новинки она стояла на видном мест. Потом ее начали заслонять и оттеснять вглубь книги, пахнущие типографской краской. И пришло время, когда «Раскрытая тайна» оказалась в самых темных и пыльных углах книжных магазинов библиотек.

О ней забыли.

Разыскал ее знаменитый английский натуралист Чарльз Дарвин и использовал в своей работе об опылении орхидей. Говоря о замечательных приспособлениях цветков к опылению, Дарвин приводит как пример своеобразное строение тычиночного аппарата у шалфея, впервые описанное Шпренгелем.

По представлениям этого натуралиста все происходило следующим образом.

Садится шмель на цветок шалфея и начинает ползти по нему, добираясь до сладкого цветочного сока. Но чуть затронет он головой тычинки, имеющие форму коромысла, как они качнутся и ударят насекомое по спине пыльниками. Пыльца прилипнет к волоскам на шмелиной спине и отправится с ним в воздушное путешествие к следующему цветку.

Шмель весь день летает с цветка на цветок: один его не напоит и не накормит. Да это и невыгодно было бы для цветков. Насытится шмель и задремлет на солнышке. Никуда больше не полетит, пока не проголодается. А так он только сладким соком губы помажет, раздразнится и летит к следующему цветку и пыльцу на себе несет.

А тот цветок уже готов к опылению. Столбик с рыльцем, на которое обязательно должна попасть пыльца, чтобы произошло опыление у цветов шалфея свешивается вниз и как бы загораживает насекомому дорогу внутрь. А когда оно начнет добираться к кладовой со сладким соком — рыльце прикоснется к спинке насекомого и соберет пыльцу, прилипшую к волоскам на ней.

Есть у цветов, как утверждал Шпренгель, приспособление, препятствующее опылению собственной пыльцой. Если у цветка пыльца созрела, то она немедленно струшивается на спинки насекомых и отправляется соседним цветам. Пестики пылящего цветка еще недоразвиты. Поэтому столбики не свешиваются вниз и рыльца не касаются покрытых пыльцою шмелиных спинок.

Это описание кочевало почти по всем сочинениям ботаников в течение не одного десятка лет. Попало оно и в учебники, и в увесистые монографии солидных ученых.

Повторяет описание Шпренгеля следом за Дарвином и известный немецкий ботаник Кернер. Во втором томе своей «Жизни растений» он образно сравнивает движение тычиночных нитей в цветках шалфея с ударами молотков по колоколам башенных часов. И чтобы читатели лучше представили себе механизм опыления шалфейных цветов — приводит рисунок.

Многие тысячи студентов рассматривали его, готовясь к зачетам. Сотни ученых ссылались на него в своих лекциях и спорах. И только один из них — советский академик Холодный — посмотрел на этот рисунок и не понял: как же шалфей опыляется?

Если верить Кернеру, пыльники, наклонившись, попадают на заднюю часть туловища насекомого — на брюшко. Это очень ясно видно на рисунке. А посещая более старые цветы, насекомые прикасаются к свешивающемуся рыльцу верхней частью грудного сегмента — плечами, что ли… Но ведь на этой части шмелиного тела пыльцы нет, ею покрыто брюшко — та часть тела насекомого, которая свешивается с нижнего лепестка цветка, своего рода посадочной площадки…

Незначительная, казалось бы, неточность. Но в науке важна каждая мелочь. Ясно, что таким образом цветок шалфея шмель опылить не может. Тогда как же он их опыляет?

Разгадку надо было искать у самого шалфея. И ученый часами просиживал среди пахучих зарослей, любуясь четкой работой «ударных» механизмов цветков, опудривающих шмелей и пчел пыльцой. И чем больше наблюдал он, тем больше было для него непонятного.

Ни разу не видел ученый, чтобы шмель коснулся — спинкой или даже брюшком — рыльца цветка. Да и вообще какой-нибудь частью тела. Даже крылом не зацепил ни разу. Однажды ученый пришел к цветкам с линейкой. Расстояние между нижней губой и свешивающимся рыльцем оказалось больше двух сантиметров. В такой промежуток свободно может пролезть самый крупный шмель.

Прошло немало времени, а разгадка все не давалась.

В одном оказался прав Кернер — пыльца при ударе пыльников о насекомое действительно попадает на верхнюю сторону брюшка или на крылья, если они сложены. Но вот как она переносится на рыльце, с которым насекомое никогда не соприкасается?

Ученый срывал цветки и рассматривал их под микроскопом — рыльца в пыльце, оплодотворены. Уж не невидимки ли оплодотворяют цветки шалфея?

И хотя, как известно, на свете чудес не бывает — чудо было перед глазами: непонятный цветок шалфея…

Было теплое сентябрьское утро. Ярко, совсем не по-осеннему светило солнце. То самое солнце, которое помогло людям сделать немало открытий.

Академик Холодный неподвижно сидел среди густых зарослей шалфея на крутом горном склоне и не спускал глаз с мохнатых шмелей, ползавших по загадочным цветам. Он даже не подозревал, что именно сейчас сделает замечательное открытие, которое вознаградит за все труды. И сделает его при помощи солнца.

А солнце, ничего не зная, шло своей обычной дорожкой, бросая косые лучи на горный склон в заросли шалфея. Вдалеке стоял лес, казавшийся наблюдателю темной стеной. На его фоне хорошо были видны цветы. И, взглянув на один, с которого только что слетел шмель, ученый увидел в воздухе вокруг него целое облачко золотистой пыльцы.

Что это — обман уставшего зрения?

Забыв обо всем, ученый лег на каменистый склон и впился глазами в другой цветок, на который только что сел новый шмель. Что-то уж слишком долго, как показалось ему, этот толстяк задержался на цветке. Ученый не выдержал и стукнул по стеблю растения прутиком, Потревоженный шмель взлетел с цветка и поднял целое облачко пыли, как самолет с полевого аэродрома…

Много раз наблюдал ученый момент слета шмеля с цветка. И каждый раз обязательно появлялось облачко пыльцы. Значит, опыление у шалфея происходит по воздуху. Взлетая с цветка, тяжелое насекомое поднимает своими крыльями вихрь, который срывает пыльцу, прилипшую к его телу или крыльям.