лице, плелся позади и ныл, что хватит с него этих погребов, на волю хочется, к небесам. Наконец Грига, шагавший последним и несколько раз налетевший в темноте на медленно бредущего Тима, не выдержал.

— Шел бы живей, человече. Я этих подземелий толком не знаю. Отстанем от отца Крипты, заплутаем здесь, не ровен час.

Это Белоруса хорошо подбодрило — ему уж точно не хотелось заплутать в темноте. Он поспешил к фонарику Крипты — и уткнулся в спину Турана. Крипта остановился и поднял руку — луч света скользнул вверх, вырвал из мрака своды пещеры.

— Сейчас будет опасный участок, — предупредил Крипта.

— А до сих пор были безопасные, что ли? — Белорус шумно икнул.

— Помолчи. И слушай внимательно. Когда пойдем — не шуметь, двигаться ходко следом за мной, ничего не трогать и не сворачивать. Ясно?

Крипта выждал немного, чтобы все осознали смысл сказанного, потом свернул в узкий ход. Эта пещера была не похожа на прежние, широкие и просторные. Здесь иногда приходилось наклонять голову, чтобы не задеть свод, и пару раз проход сужался настолько, что нужно было протискиваться боком. Потом стены снова расступились, если прежде Туран то и дело задевал камень плечом или рукой, то теперь шагал за огоньком фонарика по достаточно широкому коридору. Только темнота здесь стала другой — влажная и густая, она обволакивала. Свет фонаря в ней, казалось, вяз и не мог пробиться сквозь плотный мрак. Потолок был где-то высоко, и в то же время оттуда то и дело доносился шорох. А может, ничего и не доносилось, просто чудилось в густой липкой темноте. Лица коснулось что-то тонкое и влажное, Туран понял руку — какая-то нить, что ли? Тонкая, невесомая. Откуда здесь такое? Потом снова и снова, едва ощутимые прикосновения к лицу, рукам, к одежде. Илай гулко прочистил горло и прошептал:

— Нехорошее место.

— Скорей, скорей, — позвал Крипта, — здесь нельзя надолго останавливаться!

Под ногами что-то хрустело, трескалось. Туран ступал на хрупкие то ли ветки, то ли комья глины, они рассыпались и ломались под его весом. И все чаще липкие нити касаются лица. Иногда они сплетались в податливую решетку, их приходилось растаскивать. Серьезным препятствием липкая сеть не была, только очень уж противно касаться этой дряни.

— Тим Белорус сидел в тюрьме, — донеслось сзади. Потом Белорус споткнулся, под его ногами что-то с хрустом рассыпалось. — Как же это… ага!

Тут и Туран сообразил: они идут сквозь паутину. Шорох сверху стал громче и отчетливее. Теперь Крипта едва не бежал, луч фонарика плясал и выхватывал из темноты скопления полупрозрачных нитей. Под ногами стелился ковер из костей, останки грызунов трещали и ломались. Среди них были и человеческие — слабый луч фонаря выхватил под стеной отполированный скалящийся череп какого-то бродяги.

— А-а! — вдруг не своим голосом заорал Белорус. — Пошла, тварь!

Крипта развернулся, посветил, и Туран увидел, как вокруг приятеля пляшет на толстом жгуте липких нитей черное существо размером с голову. Белорус отмахивался, иногда попадал, тогда тварь раскачивалась еще сильнее — и тьма вокруг наполнялась движением и шелестом.

Грига, шагавший за Тимом, ухватил рыжего за воротник и поволок. Белорус продолжал размахивать руками, цепляя паутину, попадая монаху по плечу, а в луче света мелькали все новые и новые пауки, которые шлепались с потолка на пол, разбрасывая сухие кости, и тут же семенили следом за людьми…

Илай схватил за локоть Турана и потащил с такой силой, что тот волей-неволей побежал. Впереди пыхтел Крипта, сзади дурным голосом завывал Белорус… Когда вдали показался неровный клочок темно- синего, с холодными голубыми огоньками, Туран решил, что звезды ему мерещатся, но вскоре понял, что это выход из пещеры. Откуда-то справа донеслось грозное шипение, низкое и гулкое. Нечто грузное, тяжелое, темнее самой темноты, надвинулось на людей. Сверкнули красным глаза — да не два, а восемь. Тварь скрежетала обглоданными костями, давила их лапами. Но не поспевала, беглецы из последних сил рванулись к выходу, к синему ночному небу. Мешая друг другу, сталкиваясь в проходе, пыхтя, словно загнанные манисы, они вывалились наружу.

Туран пробежал еще несколько шагов, потом Илай выпустил локоть, крикнул: «Стой!» — и Туран едва успел сдержать бег. Из-под сапог в пропасть посыпались камешки — они оказались над обрывом, уводящим вниз на десятки локтей. Глубоко под ногами лежало, словно расселина в горах, старое устье Днепра, под луной влажно поблескивали облепленные илом и лишаями ржавые остовы древних кораблей, коряги, погрузившиеся в песок и грязь самоходы, некогда рухнувшие с берега… Посередине долины бежали ручьи, звон струй и вонь отравленного потока доносилась даже сюда, на склон. А далеко, на противоположном берегу провала тянулись бесконечные болота — левый, плоский берег Днепра превратился в топи, уходящие к горизонту, насколько хватало взгляда. Где-то среди болота к небу поднималось голубоватое сияние, там были какие-то строения, лучи прожекторов изредка шевелились, но разобрать, что именно находится в болоте, было невозможно, мешали испарения, затянувшие правый берег.

— Ты видел! — никак не мог успокоиться Тим. — Ты видел, Тур, как я его с правой?! А? Как врезал гниде! Ух, если бы не та здоровенная скотина, что вылезла из пещеры, я бы… А ну, дай сюда!

Белорус вцепился в ружье Григи и потянул. Рослый монах оттолкнул Тима, тот не унимался:

— Дай! Дай мне! Пристрелю эту сволочь!

Грига толкнул сильней, Белорус попятился и сел.

— Брат Крипта! — взмолился монах. — Уж этого-то можно было за решеткой оставить, только беда от него.

— Но-но! — возмутился Тим. — Еще чего! Мы, рискуя жизнью, отбиваясь от бандитов и мутантов… хотя хватит и бандитов… рискуя жизнью, папашу спасали, а вместо благодарности — в тюрягу, затопчи меня кабан! Да еще такие речи — после всего-то! Оставить! За решеткой!

— Тим, замолчи, — не выдержал и Туран. — Потом стыдно будет.

— Мне не будет, — буркнул Белорус, поднимаясь. И он был, конечно, прав. Стыдно ему никогда не бывало. — А тварь пристрелить — милое дело!

— Не надо, — отрезал Крипта. — Пусть мутафаг в пещере живет, иначе с берега всякая дрянь в катакомбы полезет. Пауки на месте сидят, в логове своем, от них никаких бедствий.

— А если оголодают? И в Лавру вашу попрут?

— Мы их подкармливаем, — неохотно сознался Крипта, — и хватит об этом.

— Людьми кормите?

— Только если нужно от мертвеца избавиться. И я сказал: хватит об этом! Забудь о пауках, ты их не видел. Теперь поднимемся в гору, отсюда до «Крещатика» недалече.

По дороге Крипта принялся объяснять Турану, что пауки нужны. Его людям, исполняя тайные поручения, частенько случалось уходить из Лавры этими пещерами. Если охранники Зиновия когда-нибудь отыщут проход и пойдут следом — наткнутся на паучье логово. Либо повернут вспять, либо попадутся паукам, а главное — им и в голову не придет, что те, за кем гонятся, через такое место прошли. Тогда со следа собьются. А если по пещере с пауками пройти быстро и тихо — никто не пострадает. Но это ж нужно заранее знать, и дорогу в лабиринте — тоже знать! Обращался Крипта к одному Турану, недовольно бурчащего Белоруса демонстративно игнорировал.

— И много у вас таких паучьих ферм? — спросил Туран.

— Имеется несколько, — неопределенно ответил Крипта, а потом спросил совсем другим тоном, как-то застенчиво: — А ты самолично Владыку Баграта видел? Как он?

И тут Туран сообразил, что им с Белорусом повезло. Крипта не понял из рассказа Илая, что посланник