— Сейчас возьму ключ.

Найти что-либо в своей набитой множеством всевозможных вещей сумочке всегда было для нее проблемой, и этот раз не стал исключением. После первой безуспешной попытки она сдалась и высыпала содержимое на кровать. Остальное было просто.

Эми открыла дверь.

— Ну, входите.

И он вошел. Это было как телеповтор того, другого вечера: все та же вытянутая вариация Тулуз- Лотрека, не выросшая с тех пор ни на дюйм. На нем была все та же одежда, и, насколько Эми могла судить, в ней он и спал. Если он вообще спал. Правая линза его очков треснула внизу, у оправы, которая не могла скрыть темных кругов у него под глазами, равно как и тика на левом веке.

Чтобы заметить все это, не нужно было пристально всматриваться, и Эми постаралась не задерживать на Данстейбле свой взгляд.

— Я пыталась связаться с вами, — сказала она.

Данстейбл кивнул.

— Позвольте сесть.

— Пожалуйста.

Он опустился в кресло, а Эми присела на краешек кровати и принялась складывать вещи в сумку.

— Где вы были? — спросила она.

— Монтроз. Рок-центр. Селрой. — Его глаз снова дернулся. — В «Селрой мотор лодж» я в конце концов и оказался, поскольку до утра никак нельзя было вернуться автобусом. Поначалу я собирался голосовать, но потом разразилась гроза, и я решил, что лучше остаться там, хотя это и означало лишние расходы, ведь у меня уже есть жилье здесь. — Подергивание глаза сопроводилось движением окаймленных бородой и усами губ, которые изобразили улыбку. — Это, наверное, самое удачное вложение капитала, которое я когда-либо делал.

Эми закрыла сумочку.

— То есть?

— Это обеспечило мне необходимое алиби на время, когда произошли убийства.

— Значит, вы встречались с Энгстромом?

— Двое его помощников заходили ко мне сегодня утром минут через десять после того, как я вышел из автобуса. — Улыбка исчезла, но тик остался. — Наверное, как только я купил билет в Селрое, оттуда позвонили в офис шерифа. Полагаю, мое описание распространили довольно широко.

— И Энгстром принял ваше объяснение?

— Не принял, пока не связался с «Селрой мотор лодж» и не проверил все. — Луч солнца скользнул по разбитому стеклу очков Данстейбла, когда тот вскинул голову. — Я так понял, у вас были некоторые проблемы вчера вечером?

— Это слишком вежливая формулировка. — Эми помолчала. — Я оказалась на том самом месте, где незадолго до этого погибла Дорис Хантли. Но я не убивала ее, и в тот момент я даже не знала, что и Отто Ремсбах тоже мертв.

— Я вам верю. — Левое веко Данстейбла дернулось, словно подтверждая его слова. — У вас нет ауры.

— Ауры?

— Ауры зла. — Он подался вперед, чтобы солнце не светило ему в лицо, и оно сделалось мрачным. — У многих здесь есть такая аура. Я ощутил это в церкви…

«Псих, — сказала про себя Эми. — Законченный псих». Но произнести это вслух она не решилась: с психами следует быть поосторожнее. Она произнесла другое:

— Вы на днях говорили, что если окажетесь на заупокойной службе, то сможете вычислить убийцу Терри Доусон.

— Я был не готов. — Глаз опять дернулся в подтверждение его слов. — Потому что они были не готовы. Ауры, слишком много аур, слишком много путаницы; невозможно отделить сосуд от содержимого.

— Я этого не понимаю, — нахмурилась Эми.

— Тело — это сосуд, содержащий добро или зло, а чаще всего — смесь того и другого. В состоянии одержимости аура источает одно лишь зло. Противоречие в терминах, конечно, но это трудно объяснить.

— Я знаю. — Лучше сделать вид, что знаешь, решила она. — Но вы так и не рассказали мне, что вы делали во всех этих местах.

— Вчера утром я доехал на попутной машине до Монтроза. Днем перебрался в Рок-центр, а к вечеру в Селрой. Вот там-то я наконец и нашел это.

— А что вы искали?

— Очевидно, это редкость в здешних краях. Католическую церковь.

Эми кивнула.

— Вы хотели поговорить со священником.

— Не совсем. Я хотел незаметно набрать святой воды. — Данстейбл откинулся назад, но солнце немного переместилось и его лицо по-прежнему оставалось неосвещенным. — И взял, из купели возле самого входа. — В тени его тик был почти незаметен. — Хорошо, что по возвращении сюда у меня было несколько минут до того, как меня задержали. В общем-то, я предполагал, что это произойдет, поэтому первым делом отправился в ванную и перелил святую воду из бутылки, где раньше был сироп от кашля, в пустой стакан. Как я и ожидал, когда они пришли, то начали обыск, а один из них, по имени Эл, остался в номере, когда его партнер повез меня к шерифу. — Тень и борода скрывали улыбку, но в его голосе звучало удовлетворение. — Естественно, он ничего не нашел, а на воду в стакане не обратил никакого внимания.

— Я полагаю, это имеет какое-то отношение к экзорцизму?

Данстейбл кивнул.

— Можно сказать, что это самый существенный момент.

— И как же вы его применяете?

— Все зависит от того, к кому или к чему я его применяю.

— Значит, вы по-прежнему ощущаете, что здесь имеет место некая одержимость?

— Больше чем когда-либо, после того что я узнал минувшей ночью. — Подмигиванье снова начало сопровождать его речь. — Знаете ли вы, что доктор Клейборн умер в больнице «Бэнкрофт Мемориал» незадолго до того, как в городе произошли убийства?

— Я слышала о чем-то подобном, — ответила Эми. — Но никто, разумеется, не знает, когда именно были убиты Ремсбах и Дорис Хантли. Даже отчет о вскрытии будет всего лишь профессиональным предположением.

— Какое там предположение! — возвысил свой хриплый голос Эрик Данстейбл. — Ведь это не первый раз, когда демоническая сущность покинула мертвое тело, чтобы вселиться в живое. — Он подался к свету. — Невозможно сказать наверняка, где истоки этой одержимости, но зато нам точно известно, что все, кто вступил в контакт с упомянутой сущностью, сами становились одержимыми и в конце концов умирали. Феномен, возможно, начался с самой миссис Бейтс, а не с Нормана.

Эми нахмурилась.

— Вы ничем не можете обосновать эту теорию.

— Не могу обосновать полностью, но нельзя не принимать во внимание мартиролог. Сначала миссис Бейтс, потом ее любовник, Джо Консидайн. Потом были Мэри Крейн и Арбогаст, частный детектив. Потом две монахини, сестра Барбара и сестра Кьюпертайн. — Перечисляя имена, он загибал пальцы. — А потом и сам Норман. Но это еще не конец. Был еще этот продюсер из Голливуда, Дрисколл, и Виццини, режиссер. Теперь у нас есть здесь Терри Доусон, Дорис Хантли и Отто Ремсбах. Итого дюжина.

По мере того как он называл имена, Эми все сильнее охватывала тревога. Она знала эти имена и раньше, но почему-то до настоящей минуты не осознавала, как много звеньев в цепи. И хотя одержимость была нелепым объяснением, связь между этими звеньями существовала. Эта мысль обеспокоила ее, и она