Три удара и голос за дверью:

— Это я, Денк, открой!

Я вскакиваю с кровати, сбрасывая одеяло.

— Ищейки. Они взяли Дашера — ворвались к нему в дом, пока все спали.

— Вот дерьмо! — Я начинаю поспешно одеваться.

— В квартале полно стражников: они ходят по домам, им известно, где мы живем.

— А твои?

— У друзей, в безопасном месте, и нам тоже придется идти туда, здесь слишком опасно — они хватают всех, кто не живет в городе…

Собираю вещи и надежно прячу дагу под плащом.

— Это тебе совсем не пригодится.

— А может, и пригодится. Идем, показывай дорогу.

Мы спускаемся по лестнице и выходим в переулок. Он ведет меня по узким улочкам, где уже начинают открываться магазины. Я следую за ним, совершенно не ориентируясь в пространстве, мы входим в нищенский квартал. Я врезаюсь в собачью будку, которую отбрасываю ударом ноги: все время — за Денком, сердце бьется в горле. Мы останавливаемся перед крошечной дверью: два удара и невнятно промямленное слово. Нам открывают. Мы входим. Внутри темно. Ничего не видно. Он толкает меня к люку.

— Осторожно, лестница.

Мы спускаемся и оказываемся в погребе, свет падает на взволнованные лица: я узнаю нескольких братьев, которых видел в доме у Лангенмантеля. Жена Денка с детьми тоже здесь.

— Тут ты будешь в безопасности. Нужно предупредить остальных, я вернусь, как только смогу.

Он обнимает жену… плачущий сверток на руках… поглаживание дочери по голове.

— Я иду с тобой.

— Нет. Ты дал мне обещание, помнишь?

Он тащит меня к лестнице:

— Если я не вернусь, выведи их отсюда, стражников они совершенно не волнуют, но я не хочу, чтобы они подвергались риску. Обещай, что позаботишься о них.

Трудно бросать его на произвол судьбы — именно этого я больше всего и не хотел делать.

— Согласен, но будь осторожен.

Он крепко сжимает мне руку с грустной полуулыбкой. Я вытаскиваю кинжал из-за пояса:

— Возьми.

— Нет, лучше не давать им повода прибить меня как собаку.

Он уже карабкается по лестнице.

Оборачиваюсь, его жена стоит рядом — ни слезинки в глазах, сын у груди. Вновь вижу перед собой Оттилию — та же сила во взгляде. Вот такими я и запомнил их, крестьянских женщин.

— Твой муж необыкновенный человек. Он выпутается.

Они возвращаются втроем. Один из них — Денк. Я знал, что старый лис не попадет в капкан. Он умудрился прихватить с собой еще двух братьев.

Для тех, кто был заперт здесь во тьме, где лишь слабый свет сочился сквозь щель, эти часы показались бесконечностью.

Она обнимает его со вздохом облегчения. Во взгляде Денка решимость человека, не желающего терять ни секунды.

— Жена, послушай меня. Против вас они не имеют ничего, ты с детьми будешь в безопасности в этом доме, а как только буря уляжется, вы сможете спокойно уйти отсюда. Без сомнения, гораздо опаснее было бы попытаться скрыться сейчас, когда каждые ворота в городе контролирует стража. Жена Дашера приютит тебя. Я найду способ написать тебе.

— Куда ты направишься?

— В Базель. В единственный оставшийся город, где я не буду постоянно рисковать головой. Ты приедешь ко мне с детьми, как только все худшее останется позади — это вопрос нескольких месяцев. — Он оборачивается ко мне: — Друг мой, не бросай меня сейчас, поверь мне, я могу дать тебе слово: они не знают ни твоего имени, ни твоего лица.

Я киваю, не совсем понимая, что делаю.

— Спасибо. Я буду тебе благодарен всю свою жизнь.

Запоздало и тупо реагирую на его спешку:

— Как ты намерен покинуть город?

Он указывает на одного из своих компаньонов:

— Огород за домом Карла — как раз под стеной. Воспользовавшись лестницей, мы, с наступлением темноты, сможем сделать это. Придется бежать по полям всю ночь. Я найду способ дать тебе знать, что я добрался до Базеля живым и здоровым.

Он целует дочь и крошечного Натана. Обнимает жену и шепчет ей что-то на ухо: невероятная сила по-прежнему не дает ей плакать.

Я провожаю его до лестницы.

Последнее прощание:

— И да защитит тебя Господь.

— И да осветит Он тебе путь в ночной тьме.

Братья подбадривают его, и его тень быстро исчезает, карабкаясь вслед за ним вверх по лестнице.

— Больше я никогда не видел его. Уже много лет спустя до меня дошли слухи, что в конце того же года он умер в Базеле от чумы.

В горле у меня пересыхает, но со временем все слабеет, даже тоска.

— А его семья?