Юлия III и что он может доказать это, так как встречался с ним до его избрания папой.
Interrogatus an credat dictum Ticianum convenisse ad cardinalem Ioannem Mariam Del Monte, respondit:[106]
Вышеупомянутый Тициан рассказывал мне, что проговорил с Его Преосвященством, кардиналом, целую ночь, обсуждая различные вопросы. И, в частности, печально известную книжонку «Благодеяние Христа» и ее автора, монаха Бенедетто Фонтанини из Мантуи. Тициан сказал мне, что спросил Его Преосвященство относительно содержания ереси в этой книге, и Его Преосвященство согласился с ним, что никакой ереси в ней нет. Item:[107] он попросил Его Преосвященство заступиться за вышеупомянутого Фонтанини, сидящего в карцере в Падуе, настаивая на его невиновности. Тот распорядился, чтобы Фонтанини освободили, и я поверил рассказу Тициана.
Item: Тициан — на короткой ноге со многими интеллектуалами, придворными и даже знатными господами, он пытался их всех убедить в преимуществах анабаптистской доктрины и в пользе, представляемой ставшей притчей во языцех книжонки «Благодеяние Христа». Это он проделал во Флоренции с придворными Козимо де Медичи, а также в Ферраре с принцессой Ренатой д'Эсте.
Item: подобная попытка убедить в угодности Господу анабаптистской доктрины была предпринята Тицианом, названным в моей исповеди, фамилии которого я не знаю, и в отношении Святого Отца. И по этой причине я знаю, что именно он принес анабаптистскую доктрину в Италию и постоянно путешествует по округе, проповедуя и обучая этой доктрине.
Он ждет, пока Жуан закончит читать.
— Эта самая удивительная часть исповеди Манельфи, признания, сделанного Пьетро Манельфи Леандро Альберти, инквизитору Болоньи. Один ее экземпляр уже попал в Рим вместе с самим раскаявшимся, и можете не сомневаться, он будет изъят одним из людей Караффы, как только попадется ему на глаза. Второй экземпляр с подписями допрашиваемого и допрашивающего я получил от того же Альберти с заданием доставить его Караффе собственноручно. Я скопировал этот отрывок перед тем, как положить все досье в филиал Фуггеров в Немецком Фондако. Это, без сомнения, самый ценный депозит, когда-либо хранившийся в их сейфах, и, к счастью, они даже не подозревают об этом. Там черным по белому написано, что человек, разыскиваемый всей инквизицией, баптист Тициан, имел возможность сблизиться с кардиналом дель Монте до его избрания папой и убедить его в отсутствии ереси в
Мой смех звучит, как еще одно подтверждение.
— Как ни абсурдно все это звучит, но так оно и есть.
Микеш все еще в недоумении:
— Но я не понимаю, почему же эта исповедь настолько ценна.
Гресбек отвечает совершенно серьезно:
— Гисльери со своими дружками прижимают к ногтю
Жуан нависает над столом:
— Караффе несдобровать. Но кто гарантирует, что подобный документ действительно существует?
— Ни вам, ни мне нечего терять.
ГЛАВА 43
Двух дней бодрствования и всего восьми часов сна для пятидесятилетнего больного старика вполне достаточно, чтобы не суметь правильно зашнуровать камзол. Лишь с третьей попытки мне наконец удается справиться с этим будничным делом. Скапливаю в себе возбуждение, необходимое для того, чтобы справиться с усталостью.
Гресбек уже в прихожей, завернутый в плащ, он прислонился спиной к комоду с запрокинутой назад головой. Он глубоко дышит, словно пытаясь сконцентрироваться. Огнестрельного оружия у него не будет. Только кинжал. Он стар так же, как и я. Я могу ему доверять.
Пульсирующая боль в запястье, постоянно плотно забинтованном тонкой яркой восточной тканью, сложенной несколько раз так, чтобы она стала шириной с ладонь. Она закрывает чуть меньше половины предплечья.
Он войдет в агентство, не вызвав подозрений. У него там карт-бланш — Фуггер знает, с кем иметь дело.
Тонкие перчатки из черной кожи, мягкой и блестящей, подаренные мне юным Бернардо Микешем.
Таковы уж превратности судьбы — сведение счетов происходит совсем не так, как ожидаешь. Бросаю взгляд на свое отражение в роскошном зеркале — высотой в мой рост, но в два раза шире — в резиденции Микешей в самом конце Джудекки. Совсем не то, что ты хотел там увидеть. Редкая седая борода обрамляет мое лицо.
Он пробудет внутри ровно столько, сколько нужно, чтобы забрать досье: никаких рассюсюкиваний.
Из-за старой горбинки кончик моего носа немного смещен влево. Волосы забраны назад и смазаны маслом — подарком донны Беатрис. Пистолеты скрещены за поясом, я провожу рукой по рукоятке ножа, закрепленного за спиной.
Он выйдет ко мне и передаст мне небольшую полотняную сумку с документом внутри.
Прикрываю свое оружие, перекинув полу плаща через плечо. Взгляд на Генриха, отражающегося в зеркале — он в той же позе.
Себастьяно ждет нас в лодке.
После обмена мы выйдем с противоположной стороны Фондако к Большому каналу. Оттуда — в «Карателло». Затем — на материк.
Неожиданно появляется Жуан, и все становится на свои места. Кивок Гресбеку — мы отправляемся.
Мы поворачиваем в Рио-дель-Вин между куполами Сан Марко и колокольней Сан Дзаккария. Себастьяно правит лодкой, мы с Гресбеком сидим напротив друг друга. Он долго массирует шею, чтобы снять мышечное напряжение. Ни у кого не возникает необходимости говорить. С широкого речного русла мы сворачиваем в узкую, постоянно извивающуюся Рио-ди-Сан-Северо. Мы проходим под несколькими мостами, пока не попадаем в реку Сан-Джованни, потом налево, туда, где открывается канал, и все время прямо.
Едва очутившись на твердой земле, мы во весь дух помчимся к Тренто, поднимаясь по долине Бренты. Два дня галопом, останавливаясь лишь для смены лошадей, в сопровождении лучших людей братьев Микеш. Надо добраться до Пола любой ценой.
