Он перечитал свое послание, нажал «Enter» и закрыл ноутбук.
Проснувшись утром, он сразу же устремился на кухню и зашел на сайт. Система проинформировала его, что ему пришло три отклика.
IceFire, я шесть месяцев посещал доктора Белла в Торонто, перед тем как переехал в Новую Шотландию. Я считаю его чутким и умным, и мне было очень жаль с ним расстаться. В тот период я выходил из маниакальной стадии, так что во время наших встреч мы главным образом обсуждали медикаменты, которые должны были помочь мне сохранить уравновешенность. Не могу сказать, как он общается с пациентами, чьи проблемы больше связаны с депрессией. Надеюсь, это вам поможет.
Второе сообщение начиналось так: «Приветик, вы что же, влюбились в своего лекаря? С чего бы?»
Третье послание пришло из Англии.
IceFire, если вы размышляете над тем, обращаться ли вам к доктору Беллу по поводу маниакально- депрессивного психоза или депрессии, я бы вам это КАТЕГОРИЧЕСКИ не рекомендовала. Никто не отрицает, что человек он умный, и его очень уважают как специалиста в определенной области, и он может удержать вас от того, чтобы скатиться совсем на край мании, но я ходила к нему почти три года после того, как пыталась покончить с собой при помощи пузырька со снотворным (ПЛОХАЯ ИДЕЯ!). И я бы сказала, что за эти три года мне не то что не стало лучше — мне постепенно и неуклонно, хотя и не очень заметно, становилось ХУЖЕ. Не могу поручиться, но я начала чувствовать: он не хочет, чтобы мне стало лучше. Подумайте над этим. Он не хотел, чтобы мне стало лучше. Если что, имейте в виду: паранойя не входит в число моих заболеваний. Наоборот, обычно я слишком доверчива, и в жизни у меня из-за этого много раз случались неприятности. Но я барахталась в волнах суицида все то время, что посещала Белла, и, откровенно говоря, его интерес ко мне казался каким-то зловещим. Один-два раза у меня даже возникало ощущение, будто он подталкивает меня к тому, чтобы я признала самоубийство разумным выходом. Вот один пример: я начинающая писательница, в основном я пишу стихи, и однажды он принес на сеанс Сильвию Плат. Он, пусть и ненавязчиво, склонял меня к мысли, что самоубийство сделало ее знаменитой. Вы можете сказать, что это мелочь, но если ты психиатр, который лечит начинающего писателя от суицидальных наклонностей, зачем ТЫ приносишь Сильвию Плат?
Было еще множество таких эпизодов: сами по себе они, возможно, ничего не значат, но в совокупности они оказали на меня колоссальное негативное воздействие. Сейчас я посещаю психолога для собственно терапии и психиатра, который выписывает мне рецепты, и по сравнению с Беллом это как ночь и день. Мой психолог действительно раскрывает мне глаза на мои негативные мыслительные построения, но при этом я вижу их такими, какие они есть, — ГИБЕЛЬНЫМИ! И в результате мои мысли теперь уже гораздо меньше направлены в ту сторону. Я не фея оптимизма, но суицидальные мысли определенно ушли, и я сейчас работаю гораздо более плодотворно, чем когда-либо. Возможно, у других есть позитивный опыт общения с Беллом, но я, откровенно говоря, в этом сомневаюсь.
Кстати. Хотите узнать, что меня подтолкнуло к тому, чтобы уйти от Белла? В один очень-очень мрачный период, — мне отказали в гранте, у меня умерла собака, а мой муж завел интрижку на стороне (БР-Р-Р-Р-Р!), — он предложил мне написать предсмертную записку. Да-да, в буквальном смысле написать ее. Прелестно, а? С таким же успехом он мог бы дать мне пистолет сорок пятого калибра, вам не кажется?
Кардинал закрыл ноутбук и потянулся к телефону. На холодильнике висел список часто набираемых номеров, где все еще значился номер доктора Карла Джонаса из Института Кларка.[58] Здесь было несколько телефонов доктора Джонаса, в том числе и мобильный: такой уж он был врач. Было восемь тридцать утра. Кардинал набрал номер его мобильного, не особенно надеясь, что его удастся поймать.
— Алло! Джонас! — прокричал доктор. Так он всегда отвечал по телефону. Прожив сорок лет в Канаде, он, судя по голосу, остался стопроцентным венгром — сущий венгерский гуляш.
— Доктор Джонас, это Джон Кардинал.
— Джон Кардинал. Минутку, меня тут чуть не растерзала одна леди, которая паркует свое противное спортивное авто. Я мог бы въехать в самую середину этой машины, и у меня еще осталось бы место, чтобы развернуться. О! Она сдалась. Видимо, ей нужна взлетная полоса, чтобы припарковаться. Такие чудища, эти машины, просто невероятно. Чем я могу вам помочь? Как Кэтрин, у нее все в порядке?
Когда он привыкнет к этому вопросу? Даже когда знаешь, что он последует, это не помогает защититься.
— Нет, — сумел выдавить он.
— Нет? Что значит — нет? Что творится с Кэтрин?
— Она умерла, доктор. Кэтрин умерла.
Повисла долгая пауза.
— Доктор, вы меня слышите?
— Да, я слышу. Я просто настолько… Если вы мне звоните, значит, видимо, она умерла не от несчастного случая.
— Спрыгнула с девятиэтажного здания. Оставила предсмертную записку.
— Ох, мне так жаль. Какая печальная, печальная история. Не знаю, что и сказать, детектив. Такая смелая, творческая женщина. Очень грустно. Я ее очень любил.
— Вы много для нее значили, надеюсь, вы это понимаете. Она не уставала вас хвалить. Собственно, она буквально вчера посоветовала одному человеку к вам обратиться. Вы покраснели бы, если бы прочли то, что она про вас написала.
— У меня просто сердце кровью обливается, — негромко проговорил доктор. — Скажите мне, детектив, если не секрет, Кэтрин госпитализировали?
— Нет. Уже год как нет.
— Но она ведь посещала этого англичанина, не так ли? Доктора Белла?
— Да, и, честно говоря, казалось, что она им вполне довольна.
— И вы, конечно, считаете, что он ее подвел. Видимо, вы и обо мне думаете то же самое.
— Вовсе нет. Вы давно ее не видели.
— У нее был кризисный период, перед тем как она умерла?
— Нет. Мне казалось, она в хорошем состоянии. Понимаете, она была вся в делах, работала над новым проектом.
— К сожалению, так нередко случается. Вдруг человек передумал и — бац! — оставляет нас плакать. Хотя, должен сказать, я никогда не ожидал этого от Кэтрин. Я всегда считал, что она слишком любит этим заниматься. Вот почему, несмотря на всю серьезность ее проблем, ей всегда удавалось вовремя лечь в больницу. Она хотела выжить, а главное, она не хотела причинить боль вам и вашей дочери. Ах, как это грустно. Я могу для вас что-то сделать, Джон?
— У меня всего один вопрос. А поскольку вы лечили Кэтрин много лет, я надеюсь, что вы сможете дать на него ясный и твердый ответ.
— Постараюсь. Хотя, вы сами знаете, вещи редко бывают черно-белыми. Какой у вас вопрос?
— Вы бы когда-нибудь могли попросить страдающего маниакально-депрессивным психозом написать предсмертную записку? Или если человек просто страдает какой-то формой депрессии?
— Нет, никогда. Безусловно, нет.
