Кардинал ехал в город по Шестьдесят третьему шоссе. Жар собственного гнева удивил его. Он чувствовал, как гнев пульсирует в запястьях, бьется в висках.
— Нил Кодвалладер сейчас живет один, Джон. Ему в настоящее время некого избивать.
Кардинал говорил по телефону с Уэсом Битти, куратором, отвечающим за досрочно освобожденных. В голосе Уэса был какой-то невозмутимый уют; трудно было поверить, что когда-то он был копом, однако он пятнадцать лет оттрубил в Полицейском департаменте провинции Онтарио, а потом уже перешел в более мягкую ипостась — тюремного куратора. Говоря с Уэсом по телефону, Кардинал всегда представлял себе толстого кота.
— Мне надо с ним повидаться по другому поводу, — сказал Кардинал, погудев «форду-фокусу», вдруг совершившему перестроение, не подав никаких знаков. — И мне нужно встретиться с ним сейчас же.
— Ты какой-то встрепанный, Джон. Если Нил как-то нарушил условия освобождения, скажи. Мы ведь всегда делимся тайнами со своими братьями и сестрами из смежных структур, а?
— Скажу, после того как с ним поговорю. Ты вообще собираешься дать мне адрес?
— Мэйн-стрит, восток, шестьсот девяносто. Но ты его сейчас там не застанешь. Он вкалывает на двух работах.
— Сейчас угадаю: он консультант-доброволец в Кризисном центре.
— Нет, я не могу себе представить Нила утешающим избитых женщин, по крайней мере — в обозримом будущем. Он три дня в неделю работает в «Уол-Марте». А остальные четыре отдает «Запперсу».
— Там, где делают ксерокс?
— Точно. Слушай, Джон, ты же не станешь туда врываться и подвергать его риску увольнения, а? Я не больше твоего сочувствую избивателям жен, но Нил уже уплатил свой долг обществу и теперь честно пытается…
— Откуда тебе знать? Ладно, я уже у «Уол-Марта», — сообщил Кардинал и дал отбой. Он вкатился на парковку размером с несколько футбольных полей.
Кардинал редко заглядывал в «Уол-Март». Здесь всегда было так трудно что-нибудь найти, и цены отнюдь не сглаживали возникавшее раздражение. Полдня у здешних стендов и прилавков толпились тучные пары, толкающие перед собой тележки, но сейчас тут было относительно пусто. Так или иначе, он предпочитал поддерживать своими деньгами независимые магазинчики в центре: задача, которая с каждым годом представлялась все более сумасбродной.
Единственное, что нравилось Кардиналу в «Уол-Марте», — так это то, что сюда брали на работу пожилых людей. Хотя тут работало и изрядное количество подростков, наловчившихся изображать беспомощность, здесь также трудилось порядочно пенсионеров, зарабатывавших себе прибавку к пенсии, помогая озверевшим покупателям отыскать тот или иной неуловимый товар. Он спросил у маленькой старушки, выглядевшей лет на семьдесят, где найти открытки.
— Вы уже почти пришли, — ответила она. — Они на соседнем стенде, вон там.
Кардинал отыскал местонахождение зоны, где были выложены открытки с соболезнованиями. Да, здесь имелось множество «холлмарков».
— Вот она, — пробормотал он. — «Выражаю глубочайшие соболезнования…»
Он взял открытку, идентичную третьей из тех, что он получил, и потом еще одну, как две капли воды походившую на вторую из полученных им. Похожих на первую не осталось: видимо, их распродали.
— Вы нашли то, что искали? — поинтересовалась старушка, когда он проходил мимо.
— Нашел. Спасибо. Скажите, Нил Кодвалладер сегодня работает?
— Нил? Такой высокий, из отдела фото?
— Много мышц, много татуировок, — пояснил Кардинал.
— Да-да. Он был здесь сегодня. Но, по-моему, он уже ушел домой.
Она направила его в фотоотдел, несколько стендов на запад и потом один на юг. Чтобы передвигаться по этому зданию, не помешал бы мопед.
— Нил ушел час назад, — сообщил подросток в фотографическом отделе. — У него есть еще работа, где-то в другом месте.
Десять минут спустя Кардинал был на противоположном конце города; он припарковался в недозволенном месте на Лейкшор-стрит, напротив «Запперса».
«Запперс» — из тех заведений, куда идешь, если ты приезжий и тебе приспичило срочно проверить электронную почту, или если тебе требуется отправить либо принять факс, или если у тебя сомнительный бизнес, для которого нужен анонимный почтовый ящик. Обычно здесь предлагают воспользоваться устаревшим компьютерным оборудованием по минимальным ценам. Сейчас тут был всего один клиент — азиатского вида женщина, с космической скоростью набиравшая текст.
Кодвалладер был за прилавком: повернувшись спиной к помещению, он ксерокопировал громадную стопу бумаг. Когда Нил повернулся, он, похоже, не узнал Кардинала.
Его длинные волосы и моржовые усы, возможно, были в моде лет тридцать назад: они бы подошли ему, будь он тогда рок-звездой. Тюремный срок не истощил его мускулов, которые грозили разорвать швы его футболки. Руки у него были до локтя сплошь покрыты татуировками.
— Помочь? — спросил он.
— Сам решай, — ответил Кардинал.
Кодвалладер замер, не осматривая Кардинала сверху вниз, как поступил бы на его месте обычный человек, а смерив его мертвящим, холодным тюремным взглядом.
— Я вас знаю, — заявил он. — Вы тот самый коп.
— А ты — тот самый человек, который избивал жену.
— Так вы говорили. Это не значит, что так и есть.
— Больничные обследования, врачи и социальные работники, кажется, сошлись во мнении, что это так. Не говоря уж о самой Коре.
— Мне вам нечего сказать, дружище. Я даже не помню, как вас зовут.
— Кардинал. Джон Кардинал. Это я рассказал судье, как обнаружил твою жену со сломанным носом, раздробленной рукой и выдранными клочьями волос. Рассказал, что оба глаза у нее были подбиты, а вся одежда разорвана.
— Я уже говорил суду: я этой хренью не занимался.
— Так говорят настоящие садисты. Ни в чем не виноваты, никогда не ошибаются.
— Теперь у меня нет жены как раз из-за таких, как вы. Из-за тех, кто любит вмешиваться. Сейчас я делаю то, что должен делать, чтобы не помереть с голоду. На поденной оплате. Так что если вам не нужно попользоваться компьютером или еще чем-нибудь, может, уберетесь отсюда к чертям?
— На самом деле меня интересуют твои принтеры.
— Принтеры вон там. — Испещренный татуировками палец указал на три устройства, стоявшие в ряд. — Два бакса первая страница, дальше — по десять центов за страницу. Валяйте.
Кардинал открыл портфель. Достал дискету, вставил ее в один из компьютеров и выбрал письмо, которое написал своему страховому агенту. Страховую политику теперь требовалось изменить, поскольку Кэтрин была его бенефициарием.[31]
Кардинал поочередно обратился к первому, второму и третьему принтеру и распечатал три экземпляра письма. В напечатанных строчках имелись свои погрешности, но тонкой линии, проходящей через заглавные буквы, он не увидел. Разумеется, в таких местах картриджи меняют часто. Если все послания распечатали одновременно — скажем, через день-два после смерти Кэтрин, — то вряд ли на каком-то из принтеров до сих пор стоит тот же картридж. И потом, если это проделал Кодвалладер, он мог бы воспользоваться собственным картриджем.
Кардинал убрал распечатки в портфель и вынул из компьютера дискету.
— Сколько я тебе должен?
— Два семьдесят пять плюс налог. Три шестнадцать.
Кардинал расплатился.
— Скажите-ка мне, Кардинал. Вы как, женаты?
Кардинал поднял левую руку, показывая полоску золота. Внутри было выгравировано имя Кэтрин. Он всегда хотел, чтобы его похоронили с этим кольцом на пальце.
