чтобы на него намазать! Я им так и сказал. Они просто обалдели.

— Прямо так и сказал?

— Да. Надо ж было показать им, что мне все это как с гуся вода, а без такого специалиста, как я, они не обойдутся. Конечно, паршиво было на душе, и вся дальнейшая жизнь в черном цвете виделась, но я знал, что перед такими раскисать нельзя! И замяли они это дело, махнули на меня рукой. Вот так! — И отец сурово поглядел на Петю и маму. — Если уж вспоминать об этом, то чтобы делать свои выводы. Да, я хочу жить хорошо, всегда хотел, и не для себя самого: хочу для вас, своих родных и близких, построить хорошую жизнь, в которой будет прочная основа. Я умею радоваться отдыху, хорошему столу, квартире, в которой приятно жить, машине, которой приятно управлять. Мне приятно сознавать, что все это дело моих рук. Но я никогда ни перед кем не пресмыкался, не трусил — и никогда не буду пресмыкаться и трусить! Иначе эта трусость всю жизнь отравит. Японские самураи, однажды струсив — или даже заподозрив, что в них проснулась трусость, — делали себе харакири.

Потому что знали, что не смогут жить дальше, стыдясь самих себя. Я харакири делать не буду, но я знаю, что всегда должен оставаться человеком — чтобы смотреть вам прямо в глаза, чтобы не стыдиться, глядя в зеркало! Иначе все радости жизни понемногу станут не в радость… Да, я в свое время КГБ не испугался — так почему я должен сейчас бояться этой шпаны?

— А рассчитаться с ними ты не можешь? — спросила мама.

— Нет. Общая сумма иска составит приблизительно сто двадцать тысяч долларов. Даже если я изыму все деньги, вложенные в дело — а их не возьмешь и не изымешь просто так — то такой суммы я и с помощью друзей не наберу. Они очень точно выяснили мои возможности перед тем, как устроить мне эту подставку.

— Но ведь бывает так, что человек не трусит, а отступает перед объективными обстоятельствами… — сказала мама.

— Бывает. Но это не тот случай. Как бы то ни было, у нас есть еще два дня с хвостиком. За этот срок что-нибудь придумаем.

— Они могут и не выжидать эти три дня, а попробовать устроить еще какую-нибудь пакость, — сказала мама. — Мол, с нами шутки плохи.

— Могут. Поэтому завтра дети в последний раз идут в школу, а ты — на работу. Я завтра в школе договорюсь, когда отвезу их. Поедете к твоей сестре… Или нет, лучше я возьму вам путевки в хороший подмосковный пансионат, и будете сидеть там, пока все не кончится.

— Я тебя не оставлю! — твердо заявил Петя.

— Оставишь — и это обсуждению не подлежит. Здесь ты будешь мне только обузой. Чтобы спокойно действовать, мне надо знать, что вы в безопасности.

Петя надулся, но промолчал. По большому счету, отец прав. Ему надо спрятать родных подальше, иначе он будет чувствовать себя так, словно у него руки связаны. Но он ведь не знает, что его сын с друзьями начал собственное расследование — и может оказать неоценимую помощь! Ладно, решил Петя, посмотрим, что будет завтра. В крайнем случае он сможет договориться с друзьями, чтобы они действовали без него, а сам сумеет на денек ускользнуть в Москву, если потребуется.

— Все! — Отец прихлопнул кончиками пальцев по столу. — Всем спать. Утро вечера мудренее…Да, кстати, — обратился он к Пете. — Сегодня утром я сам вывел Бимбо, чтобы дать тебе поспать после воскресенья. Но каждый день так не будет. Завтра его выводишь ты.

— Разумеется! — откликнулся Петя. — Ты и сегодня мог совершенно спокойно разбудить меня пораньше, ведь выгуливать его — моя обязанность. Завтра я вообще хочу встать в полседьмого, чтобы у него была нормальная прогулка, а не несчастные пять минут — наспех закинул ножку над ближайшим кустиком.

Он пожелал родителям спокойной ночи и отправился спать. Спалось ему плохо, сны какие-то дурные снились. Что-то вроде того, что он стал долбить стену, чтобы добраться до замурованного камина — и вдруг весь дом начал с грохотом рушиться. Он проснулся, обалдело прислушался. Нет, ничего не падало, это Бимбо заливался отчаянным лаем. Петя вскочил, в темноте нашарил тапочки и выбежал из комнаты.

Бимбо уже охрип от надрывного лая. Он метался по прихожей, кидался на дверь, забегал в комнату родителей, окна которой выходили во двор, кидался к окну, ставил передние лапы на подоконник, соскакивал и опять начинал метаться.

— Да что это с ним такое! — воскликнул отец, безуспешно пытавшийся утихомирить пса. — Никогда с ним такого не бывало!

Отец был полностью одет, и Петя понял, что он так и не ложился спать. Мельком кинув взгляд в кухню, он увидел, что пепельница на кухонном столе полна окурков. Значит, все это время отец сидел и курил, думая о своем.

— Мальчики, да что это с вами? — растерянно обвела всех взглядом мама.

— Спокойней, Бимбо, спокойней! — заклинал Петя. — Все в порядке!

Катя проснулась и сонным испуганным голосом позвала маму. Та поспешила подойти к ней.

Кое-как Бимбо удалось успокоить.

— Это неспроста, — сказал Петя, поглаживая тяжело дышавшего пса. — Что ты почуял, Бимбо? Что- то недоброе, да?

Отец подошел к окну и выглянул наружу.

— Машина на месте, — пожал он плечами. — Но если б ее пытались угнать, сигнализация бы сработала. Однако я с тобой согласен. Просто так Бимбо заходиться не стал бы. Он наверняка учуял опасность совсем поблизости — может быть, чужих на нашей лестничной клетке. И понял, что намерения у этих чужих плохие.

— Ты думаешь, за нами могут следить? — спросил Петя.

— Все возможно. Но, думаю, услышав Бимбо, они поспешили убраться, кто бы это ни был: люди, специально приставленные следить за нами, или просто бомжи. — Он устало поглядел на сына. — Иди спать.

— А ты?

— Я тоже скоро лягу.

Петя внимательно посмотрел на отца, но ничего не сказал. Он вернулся в свою комнату, кинул взгляд на будильник — полтретьего ночи! — и опять лег.

Проснулся он от оглушительного трезвона будильника и, как часто бывает после крепкого сна, не сразу вспомнил, почему поставил будильник на такую рань. Но потом весь вчерашний день пронесся у него перед глазами, и Петя, быстро одевшись и тихо свистнув Бимбо, вышел с псом во двор. Саша и Аня уже были там. Они отошли к «коробке», где Петя спустил Бимбо с поводка, чтобы тот побегал и порезвился. Ребята тоже стали бегать взапуски, поддразнивая Бимбо, чтобы он их догонял. Минут через пять появились Миша и Сережа, и с весельем было покончено.

Друзья уселись на лавочке и принялись рассказывать друг другу то, что удалось узнать за вчерашний день. Петя велел Бимбо сидеть и охранять их.

— Что-то он у тебя беспокойный сегодня, — заметила Аня.

Петя кивнул.

— Он и ночью вел себя очень странно. И сейчас он бегал и играл не так, как всегда, — как будто по обязанности, делая нам одолжение. Бимбо что с тобой, старина?

Уловив обеспокоенность в тоне Пети, пес ударил хозяина лапой по колену, а потом встал и оглянулся на ребят, как бы приглашая идти за собой.

— И в самом деле, что это с ним? — удивился Миша.

— По-моему, он нас куда-то зовет, — сказала Аня.

— И очень настойчиво! — добавил Петя. — Не знаю, может, ему неудобно справлять свои собачьи дела внутри «коробки»?

Взгляд Бимбо наполнился презрением: как хозяин мог подумать, чтобы он стал тревожить его по таким пустякам?

Потом Бимбо сделал два шага вперед и опять оглянулся на ребят.

— По-моему, стоит за ним пойти, — сказал Петя. — Давайте выясним, что его так беспокоит, а потом договорим. Веди, Бимбо!