из них.

Порабощение. Как можно поработить умирающий космос? Что означает любой из эйдолонских планов для таких существ, как он? Существ, не способных на быстротекущее ноотическое мерцание, не говоря уже о передаче сигналов и элементов сознания от эпитома к эпитому? Не способных приблизиться к вскрытию сущности процессов мышления у этих властных созданий, которые до сих пор настаивали на своем происхождении от человека?

Вот и приходится ждать, пока на тебя соизволят обратить внимание служки Библиотекаря.

Гентун посмотрел вниз из высокого окна — треснувшего, закопченного по краям, покрытого кристаллическим налетом, который пытался залечить трещину с внутренней стороны, в то время как снаружи расползался мрак, отыскивая лазейку, чтобы просочиться в башню.

Наконец появились ангелины и заполнили просторную, некогда пустую залу — на сей раз их прибыло несколько тысяч: множество разнообразных форм и размеров — все с голубоватым льдистым оттенком, — сомкнули концентрические кольца вокруг Гентуна.

Он еще раз бросил на них взгляд, не выражая никаких эмоций, и вернулся к медитативному созерцанию того, что ныне лежало за границей реальности. Вряд ли кто-то из обитателей бионов станет свидетелем этой же картины: Эйдолоны, Ремонтники, равно как и последняя Формовщица предпочитали пребывать в неведении, нежели задумываться о неотвратимости быстро надвигающейся гибели. Несомненно, Хаос фундаментально изменился. Ни один из феноменов, осаждавших Кальпу, ранее не наблюдался.

Подумать только, как древняя эмоция любопытства деградировала до мертвенного высокомерия и снобизма — триумфа слепого довольства! Должно быть, именно это испытали существа, населявшие пятьсот живых галактик на последнем этапе Войн за материальную массу — ожидание трансформации или уничтожения по приказу Эйдолонов. А нынче сами Эйдолоны готовились сдаться Хаосу.

Похоже, им не придется рассчитывать на пощаду со стороны Хаоса. Гентун с мрачным удовлетворением отметил, что урок истории в данном случае будет усвоен до конца, и к ученикам не проявят жалости. Хранителя глубоко ранила мысль, что сам он некогда расстался со своим первородным веществом, отказался от вещественного наследия Ремонтника, чтобы в течение нескольких тысячелетий питать надежду на интеграцию в верхних урбаниях… «Предательство в высочайшей степени», — угрюмо заключил он.

Измена, гнуснее которой не может быть ничего…

Он меланхолично окинул взором контуры глубоко встроенного знания, которым наделил его Ратуш- Князь. Слепо верить ему, разумеется, нельзя. А когда это знание проявится, сможет ли оно преобразовать Хранителя в кальпийского ангела отмщения?

Ангелины не двигались — не нарушали течение его мыслей. Возможно, Библиотекарь также готовился к последним минутам.

Гентун задался вопросом, что сталось с молодым представителем древнего племени, которого он доставил в башню. Подвергнут анализу, вивисекции, рассечению на составные части в руках спятившего Эйдолона, одержимого бессмысленной жаждой к знанию мельчайших деталей? Или его держат под замком как призовой экземпляр среди неудавшихся каталогизированных экспериментов?

А что там, за границей реальности? Что проглядывает между сломанными, покосившимися Защитниками, которые до сих пор пытаются сберечь город?..

Хаос прожег путь сквозь почти всю древнюю реальность Земли, превратив время и фатумы в черную золу — попутное извращенной заботливостью инкапсулируя, консервируя особо пикантные кусочки, создав из них нечто вроде музея трофеев. Разбитые артефакты иных времен и древних городов — как земных, так и инопланетных, — каким-то образом транспортированных сюда и разложенных вокруг последних бионов Кальпы, ближе чем когда-либо: предупреждение для следующей перепуганной жертвы, которую вскоре переплавят, изуродуют и разбросают по темным полям Хаоса…

Несомненно, Тифон ненавидит все, что лежит внутри громадного, почти разорванного круга защиты? Несомненно, что все существование Тифона заключается в разламывании и перетасовке — и вечном недопонимании тайны творения?

Свидетель лежал серой, жуткой горой посреди груд умерщвленной истории; из его гигантской изуродованной головы по-прежнему выпячивался глаз, который медленно вращался и периодически бросал серый луч на вершину башни.

Гентун в очередной раз констатировал полное отсутствие эмоций в глуби собственного сознания. Узнать природу своего вековечного противника — супостата размозженных галактик, врага всех, кто когда- либо именовал себя человеком, — того, который разрушил жизнь, но подтолкнул к созданию существ, которых Гентун искренне любил и которых теперь предстоит бросить…

Пустота.

Только пустота.

Хранитель выискивал взглядом каналы, которые всегда появлялись среди зачумленных струпьев вокруг Кальпы, если приглядеться с еще незатронутых высот: пресловутые колеи, по которым скользят Молчальники, — громадные и сверхподвижные, несомненно, занятые охотой на пилигримов, путепроходцев. По этим колеям добычу доставляют в жуткие хранилища: Некрополь, Обитель Звука, Дом Зеленого Сна, Бастион Дланей, Долина Мертвых Богов, Ранящий Поток, Колодезная Равнина… или на любые иные форпосты мутаций и погибели, которые выдолблены, вырваны, слеплены, скручены из реликтов земли — что лежала вне границы реальности — за время, минувшее с момента разрушения башни.

Откуда мне известны эти названия?

Гентун посмотрел на ангелинов и сообразил, в чем заключался источник его знаний. Так что, в этом и состоял подарок Ратуш-Князя? Или клевреты Библиотекаря делились с ним частью своего знания? Как бы то ни было, Хранителю преподали небольшой урок «Хаосографии» — одарил и информацией, необходимой для выживания в стране беззакония.

Одинокий ангелин выдвинулся из концентрической шеренги и подплыл ближе. Крошечной изящной рукой он погладил плазменный плащ Гентуна. Самоцветы поющего снега упали с его уст.

Бегунки просуммировали. Все прибыли сюда.

Сновидец готов.

Ангелины образовали брешь в своих рядах, и белый эпитом доставил Гентуну юного представителя древнего племени. Молодой человек приблизился к высокому окну и устремил взгляд в Хаос. Глаза его сияли страхом и надеждой.

Он знал и видел все, что было ведомо и видимо Хранителю.

Джебрасси обернулся к Гентуну, затем вновь посмотрел на Хаос:

— Вы послали ее туда. Пора и мне отправляться.

— Но не в одиночку, — ответил Гентун.

ЗЕЛЕНЫЙ СКЛАД

Приближалась очередная волна темноты и медлительности. Бидвелл бросил взгляд на фонарное окно, натянул варежки и по лабиринту Проходов отправился в свою библиотеку — к жалкому теплу печки, к последней бутылке вина. Там его поджидала Эллен, его последний компаньон в этой Вселенной. На них надвигалось нечто, доступное восприятию, но не логическому объяснению.

Еще одна часть порванной цепи — как и всегда, непоследовательная.

Или еще хуже. Скажем, стена Альфы вот-вот расплющит их о стену Омеги. Что ж, они никоим образом не потерпели поражения, коль скоро не существовало способов выиграть. Вот уж действительно дальше некуда.

Эллен сидела возле печурки и смотрела в тускло-оранжевое окошко, вырезанное в чугунной дверце.

— Вам, наверное, следовало уйти с ними, — сказал Бидвелл. — С вашими подругами, я имею в