ходом, а затем опять вперед, импульс за импульсом, пока не достигнет гармонии.

— Очень уж сложно звучит, — покрутил головой Джек.

Джинни между тем разглядывала книжные полки, открытые коробки и ящики, содержимое которых выложили на громадный стол посредине приватной библиотеки Бидвелла.

— Вы упомянули, что некоторые разыскиваемые вами книги — странные, невозможные, поскольку не обладают историей. Это означает, что они никогда не проходили ваше пресловутое «согласование»? Даже до… до событий, которые мы наблюдаем снаружи.

— Верно подмечено, — отозвался Бидвелл.

— И это в свою очередь означает, что Мнемозина… ну, скажем, отвлеклась, или что-то ей мешает, увеличивает нагрузку. Или — она больна. Погибает.

— Замечательно, — одобрил старик.

— Книги, галактики… Что еще?

Джек внезапно припомнил гигантскую уховертку, которая почудилась ему между складами в портовом районе.

— Странные животные?

Даниэль нацепил одновременно лукавую и меланхоличную маску.

— Откуда у вас такие мысли?

— Я их видел, — признался Джек. — Один раз, по крайней мере.

— Ой-ой, — покивал Бидвелл. — Да, это индикаторы.

— Сны порой приходят вроде бы ниоткуда, — вмешалась Джинни. — Они тоже индикаторы?

— Мнемозина способна согласовать что угодно и где угодно, за исключением сердца и мыслей наблюдателя. Доступ на эту территорию ей воспрещен. Однако наблюдатели умирают, и вместе с ними умирают их воспоминания — кроме легенд, мифов о первоначальных временах, о том порядке вещей, который существовал до того, как мир стал огромным и запутанным. Эти воспоминания передаются словами и снами и продолжают присутствовать, несмотря на все усилия Мнемозины. Вот почему она редко занимается сновидениями.

— «Редко»? А если поточнее, когда именно? — прищурился Даниэль.

— Когда сны сбываются, — ответил Бидвелл.

ХАОС

— Что это? — спросил Денборд. Он стоял на коленях на гребне очередной дюны в море раскрошенных скал и глядел вниз. К нему присоединились остальные.

В долине между застывшими каменными волнами лежали ряды цилиндрических предметов, тускло отсвечивавших в мутном рыжем сумраке. На первый взгляд это напоминало ступеньки исполинской, уроненной плашмя лестницы.

— Мне кажется, они не очень большие, — заметил Нико.

— Это как сказать, — покрутил головой Шевель.

Перф высказался менторским тоном:

— Отсюда трудно оценить размер и дистанцию, но я готов побиться об заклад, что когда мы туда спустимся, то окажемся совсем крошечными.

Тиадба тем временем пыталась вспомнить, что писал Сангмер в своих повествованиях. Ей хотелось отвлечь товарищей от тягот долгого пути, от недостаточно длительных передышек, от необходимости все время держаться по лучу маяка. Чем бы ни были эти объекты, они перегораживали курс, который прокладывал для них маяк Кальпы.

— Это лодки, — пришла она к выводу. — Как у нас в новархии.

— Что-то я не вижу парусов, — поделился сомнениями Денборд.

— Они не нужны. Это космические лодки. Они плывут по космосу — вернее, плавали, когда был космос.

Остальные медленно переваривали услышанное.

— Звездные лодки, — прошептал Перф. — Из той эпохи, когда существовали звезды.

Вплоть до сего момента поход проходил без особых осложнений, хотя местность была более чем странной — монотонный серый пейзаж, испещренный небольшими порами, где пульсировали зеленые вздутия, исчезавшие, едва к ним приближались пилигримы.

Куда ни кинь взгляд, скалистый грунт словно потел — сочился изумрудным светом.

Тиадба посмотрела вдоль гребня вправо и влево, затем опять вниз, в долину.

— Делать нечего, придется пересекать, — вздохнула она.

— А если эти штуки на нас покатятся? — спросил Шевель.

Денборд постучал по лицевому щитку.

— Ты не суетись раньше времени, — посоветовал он.

— А вдруг там нас поджидают Молчальники?

— Их никто не видел, — сказал Нико. — Никто не знает, где они находятся или как выглядят. Может, они вообще давно исчезли. К тому же доспехи молчат, как воды в рот набрали. Наверное, мы все делаем правильно.

— По крайней мере, не нарвались на «колею», — задумчиво произнес Перф.

— А мне почти хочется на них взглянуть, — на Молчальников, то есть, — признался Денборд. — Просто чтобы знать, какие они — чего от них ждать, чего бояться…

Действительно, как справедливо заметил Нико, их скафандры по большей части молчали. Лишь один раз доспехи предупредили Перфа не пинать зеленые, светящиеся пузыри.

Тиадба присмотрелась к противоположному гребню долины, отдаленному мили на две-три. Воздух почему-то постепенно становился все более прозрачным — она и раньше подметила, что свет мог порой неожиданно усилиться, приобрести более когерентный характер, позволяя бросить взгляд на далекое расстояние.

Одна из извращенных особенностей похода заключалась в том, что чем ниже они спускались, тем дальше видели. Свет в этой части Хаоса как будто обтекал предметы и препятствия поверху, затем изгибался вниз, встречая пилигримов — один из самых ошеломляющих эффектов после пересечения зоны лжи. Со дна этой долины можно было обозреть Хаос на многие сотни, а то и тысячи миль вперед. Если, конечно, расстояния здесь имели какой-то смысл.

Нико подошел поближе, хотя в этом не было нужды: они могли свободно слышать друг друга.

— Что будем делать?

— Слезем вниз и пойдем на ту сторону, — сказала она.

— Может, немножко разведаем космические лодки? — спросил Перф. — Очень хочется узнать, что там внутри.

Вернулся Махт: он перед этим уходил куда-то влево.

— Похоже, они очень древние. Их там тысячи штук.

— Ладно, — решилась Тиадба. — Если доспехи не против, мы осмотрим находку.

Члены группы распределились дугой, чтобы гермошлемы охватили более широкий угол. Пейзаж приобрел чуть ли не кристальную прозрачность: через долину с поваленными «ступеньками», за дальним гребнем, виднелись силуэты каких-то зданий, своими размерами по меньшей мере не уступавших бионам — их окоченелые контуры светились зеленоватым огнем, словно догорающий пожар.

Ее спутники хором втянули воздух сквозь зубы.

— Что это? — подал голос Кхрен.

— Это ведь Некрополь, да? — спросил Денборд, вечно стремящийся дать название всему подряд. — Но я что-то не вижу гуляющих мертвецов.

— Мы слишком далеко, — мрачно сказал Кхрен.