крепко обняла мужа. Он прижался щекой к её волосам, не смея вновь почувствовать прилив оптимизма.
— Ты можешь сказать, куда мы держим путь? — спросила Франсин.
Марти резко обернулся к ним.
— Мы улетаем, мама, — сказал он.
— Да? — спросила Франсин мужа.
Он сглотнул слюну и неуверенно кивнул.
— Да, думаю, улетаем.
— Куда?
— Не знаю.
Они проплыли под мостом. Острова Херба-Буэна и Трежер остались справа высокими тёмно-зелёными и коричневыми глыбами на серой, как свинец, воде.
— Видишь, Марти? — спросила Франсин, показывая на перекладины моста, пирс и башню. — Всего час назад мы проезжали там на машине.
Марти равнодушно посмотрел наверх. На море начиналось волнение. Впереди маячил Алькатрас — каменный островок с водонапорной башней, возвышающейся над древними зданиями. Судно замедлило ход, монотонный гул мотора сменился размеренным «тук-тук-тук». Молодая женщина снова появилась на корме, внимательно изучая пассажиров и стараясь обнаружить у них вещи, без которых можно обойтись. Никто не выразил протеста: люди словно оцепенели — то ли от страха, то ли от морской болезни, то ли от усталости. А может, от всего сразу. Женщина, проходя мимо Марти, улыбнулась ему.
Судно остановилось, покачиваясь на волнах. Пассажиры зашевелились. Артур увидел, как что-то квадратное и серое вырастает из-за планшира. Он подумал о подводной лодке, но предмет, показавшийся над водой, был значительно меньше — шириной в проем двустворчатой двери. Его высота не превышала десяти футов.
— Будьте осторожны! — предупредила женщина, стоя на короткой лестнице возле рулевой рубки. — Море неспокойно. Нам всем придётся спуститься вниз через этот проход. — В серой глыбе появилось чёрное квадратное отверстие. — Винтовая лестница приведёт вас внутрь корабля. Ковчега. Если с вами есть дети моложе двенадцати лет, пожалуйста, держите их за руку и будьте внимательны.
Дородный рыбак в свитере с высоким воротом с трудом перекинул сходни к отверстию.
— Мы улетаем! — сказала Франсин помолодевшим голосом.
В полном молчании, один за другим пассажиры прошли по шаткому трапу. Рыбак и женщина помогали им. Каждый исчезал внутри глыбы. Когда пришла очередь Гордонов, Артур преодолел сходни первым, потом помог Франсин перевести сына; перегнувшись над мостиком, он крепко держал жену за руку.
— О, Боже, — сказала Франсин дрожащим голосом, когда они начали спуск по крутой и узкой винтовой лестнице.
— Не бойся, мамочка, — подбадривал Марти. Он улыбнулся Артуру и пошёл впереди отца.
Пройдя футов тридцать, они оказались перед полуовальным входом в круглую комнату с тремя дверьми на противоположной стороне. Стены, жёлтые, как персик, и ровное тёплое освещение действовали успокаивающе. Когда все двадцать человек собрались в комнате, к ним присоединилась молодая женщина. Рыбак и другие члены команды остались на судне. Полуовальный люк тихо захлопнулся. Несколько человек приглушённо застонали; один мужчина, с виду лет на десять моложе Артура, упал на колени и молитвенно сложил руки.
— Мы внутри космического корабля, — сказала молодая женщина. — Дальше расположены жилые отсеки. Через некоторое время, может, через несколько часов, мы покинем Землю. Кое-кто из вас уже догадывался об этом. Остальным следует набраться терпения и не бояться.
Артур схватил жену и сына за руки и закрыл глаза, сам не понимая, испуган он, возбуждён или подавлен горем. Если они уже на борту и вся работа, проделанная им и другими завершена, то это означает только одно: конец близок.
Возможно, его семья выживет. Но никогда уже им не суждено вдохнуть свежий морской воздух или погреться под тёплыми лучами солнца. Перед закрытыми глазами Артура мелькали лица: родственники, друзья, сослуживцы. Харри — такой, каким он был до болезни. Артур вспомнил об Итаке Файнман. Интересно, она тоже полетит в космос? Скорее всего, нет. На кораблях очень мало места, особенно теперь, когда ковчеги Чарлстона и Сиэтла уничтожены. Только для жизнеспособной популяции — не больше.
А все остальные…
Сосед молился громко, страстно, его лицо исказило выражением абсолютной сосредоточенности. Артуру стоило большого труда удержаться и не упасть на колени рядом с ним.
Ранним утром группа из десяти человек брела по тропе Фор-Майл-Трейл — Эдвард и Бетси среди них. Они шли в тени хвойных рощ, где острый сосновый запах разлился в воздухе. Подъем на первом участке не представлял трудностей, тропа постепенно поднималась вверх к бурному потоку реки Сентинел- Крик, пробившей себе русло в двухстах футах над долиной.
К одиннадцати часам они повернули на круто поднимающуюся тропу, которая утыкалась в гранитные скалы возле Сентинел-Рока.
Эдвард остановился, переводя дыхание. Он присел и с восхищением посмотрел на Бетси, одетую в походные шорты.
— Удобная обувь, — заметила Бетси, упираясь стройной ногой в выступ, чтобы перешнуровать туристские ботинки.
Он посмотрел вниз, на уже пройденный путь, и покачал головой. К полудню они стянули с себя свитера и завязали их вокруг бёдер. Группа остановилась набрать воды. Десять человек разбрелись на милю и выглядели как козы на искусственной горе в зоопарке. Один парень забрался на несколько футов выше Эдварда. У смельчака хватило сил ударить себя в грудь и издать победный клич, передразнивая Тарзана; потом он засмеялся и помахал рукой.
— Провалиться мне сквозь землю, если он не псих, — прокомментировала Бетси.
Весёлое настроение не покидало их, пока они стояли на Юньон-Пойнте и обозревали долину, облокотясь на металлические перила. Дым почти рассеялся, воздух становился все теплее и теплее по мере того, как туристы поднимались.
— Может, остановиться здесь, — предложила Бетси. — Отсюда отличный вид.
— Вперёд! — Эдвард состроил решительную мину и показал на цель. — Ещё один переход.
В час дня они преодолели серию нескончаемых виражей, поднимающихся по голому гранитному склону, и остановились, чтобы поближе рассмотреть заросли толокнянки. Потом двинулись по почти горизонтальной, а потому вполне приемлемой тропке к Глесьер-Пойнту.
Минелли и его спутница Инес уже успели поставить палатки среди деревьев, растущих позади асфальтированной дорожки, ведущей к ограждённой террасе. Они помахали Эдварду и жестами пригласили присоединиться к завтраку.
— Мы хотим посмотреть на долину! — крикнул Эдвард в ответ. — Подойдём позже.
Оперевшись на перила нижней террасы, они впитывали в себя долину от края до края и горы, вздымающиеся за ней. Пение птиц перемежалось с шёпотом ветерка.
— Какое спокойствие! Можно подумать, ему ничто не угрожает… — проговорила Бетси.
Эдвард пытался представить себе отца, который стоял на этом самом месте больше двадцати лет назад и гримасничал перед женой, старавшейся заснять его полароидом. Тогда они приехали сюда на машине, а часом позже уже возвращались домой — заканчивались последние счастливые дни его детства, дни, когда Эдвард чувствовал, что может быть счастливым.
Он взял Бетси за руку и улыбнулся ей.
— Лучший вид в мире.
— Места для почётных гостей, — согласилась Бетси, щурясь от яркого солнца. Несколько минут они, обнявшись, стояли у края обрыва, а потом повернулись и пошли к Минелли и Инес.
День тянулся медленно, лениво. Минелли удалось купить батон салями, а Инес вышла из палатки с большим куском чеддера.
— Ещё несколько дней назад у нас была целая головка, — сказала она. — Не спрашивайте, как она нам досталась. — Она смеялась одновременно и грубоватым, и по-детски милым смехом.
