помощь Венгрии, а после развала ее в 1526 году – защиту Германской империи от турок-османов. Поскольку император действовал в тесном (хотя и не без конфликтов) союзе с папой, а имперские территории были обширны и разнообразны, то временами казалось, что императорские крестовые походы, особенно спасение Вены в 1529 году и поход в Тунис в 1535, сродни славным походам XII и XIII веков. Себя же Карл видел как нового Барбароссу или Карла Великого. Празднование тунисской победы походило на триумф Рима над Карфагеном; Карл V хотел подчеркнуть преемственность своих действий от еще более древних традиций императорских войн. Но это были всего лишь иллюзии, поскольку Карл всегда защищал собственные земли или династические интересы, пользуясь собственной армией и средствами, хотя и принимая помощь папского престола. И даже тот факт, что войны Карла имели статус крестовых, требует оговорки: как указывали Франциск I и другие враги императора, они были «габсбургскими крестовыми походами» с вполне определенными целями.
В то время, когда Карл V шел на помощь Вене, западный христианский мир переживал конфессиональное разделение. В лютеранских, а позже и в кальвинистских государствах севера отрицание папского авторитета и таинства покаяния, которое лежало в основе крестовых индульгенций, привело к полному исчезновению крестоносного движения. Более того, мы можем говорить о том, что это было просто формальное признание давно свершившегося факта. Закрытие литовского фронта в начале столетия и провал всех планов общего похода против османов означали, что уже несколько поколений английских, нидерландских и немецких семей не имели непосредственного опыта крестовых походов, если, конечно, кто-то из них не вступал в орден святого Иоанна, не становился папским проповедником или сборщиком налогов или не отправлялся воевать в Гранаду, Венгрию или на Родос. Таких людей, впрочем, было не так уж и мало. Например, в 1464 году около двух тысяч бургундцев отправились воевать в крестовом походе Пия II, по дороге они остановились в Сеуте и помогли португальцам отбить атаку мавров. А в 1511 году тысяча пятьсот английских лучников были посланы Генрихом VIII в Кадис для участия в тунисской крестовой экспедиции короля Фердинанда. Но этих крестоносцев было явно недостаточно для поддержания традиции крестоносного движения, и оно перестало занимать заметное место в католической культуре.
Этому во многом способствовало и то, что репутация крестоносного движения сильно изменилась в худшую сторону, в крестоносцах стали видеть скорее разбойников, воевавших за собственные интересы и покупавших прощение грехов за деньги, чем благородных рыцарей. Такое отношение особенно явственно прозвучало в трактате Эразма Роттердамского «Сопsultatio de bello Turcis inferendo» («Соображения по поводу ведения войны с турками»), написанном в 1530 году. Трактат писался во время развала Венгрии, сразу после осады Вены османами. Эразм поддерживал войну с турками с большой неохотой:[64] «Я не выступаю против войны, но я призываю начать и вести ее в благоприятных условиях». Под этими словами Эразм подразумевал, что светские государи Европы должны воевать в духе альтруизма, за общее христианское дело, а в армии должен поддерживаться дух покаяния. Средства же на такую войну должны поступать от уменьшения расходов на роскошь королевских дворов («тратить благочестиво то, что взято у расточительности») п от благотворительных пожертвовании. Но главное – не должно быть продажи индульгенций и вообще участия Церкви в каких бы то ни было войнах: «Поскольку не подобает и не соответствует Священному Писанию п законам Церкви, чтобы кардиналы, епископы, аббаты п священники занимались такими делами; их участие никогда не способствовало успеху».
Однако в «Сопsultatio» Эразм критиковал Лютера за то, что тот осуждал войну против турок на том основании, что турки были посланы Богом для наказания христиан за грехи. На самом деле к моменту написания трактата Лютер уже отказался от такой точки зрения примерно по тем же причинам, по которым пацифист Эразм одобрял войну в целях самообороны. Каких бы богословских взглядов ни придерживались реформаторы, никто из них не желал жить под турецким игом. До самого Аугсбургского мира 1555 года немецкие лютеране сражались бок о бок с католиками и сохранившимся на севере Тевтонским орденом против общего врага – османов. Победы католиков в Средиземноморье приветствовались протестантами в Германии. Все это свидетельствовало о том, что между христианами разных конфессий сохранялись какие-то общие ценности, как религиозные, так и мирские. В политическом и культурном смысле турки были чужими для всех европейцев (протестанты иногда заключали с турками союзы против католических держав, но это хранилось в глубокой тайне из боязни вызвать народное негодование).
Однако на юге крестоносное движение и породившие его идеи продолжали жить. XVI век стал временем кульминации практики образования морских союзов против турок, начавшейся еще в 1330-х годах. В 1538 году папа, Венеция и Карл V (император Священной Римской империи) образовали антитурецкую коалицию, но союзный флот был разгромлен у Превезы (у западного побережья Греции). Это поражение и последовавшие за ним взаимные обвинения участников и политические разногласия среди них помешали созданию нового союза. В конце 1560-х годов борьба за господство в центральном Средиземноморье достигла наивысшей точки. В 1569 году турки захватили Тунис, в 1570 – Никосию. Папе Пию V удалось убедить Испанию и Венецию войти в антитурецкую коалицию – Святую Лигу. И 7 октября 1571 года корабли союзного флота выиграли самую крупную морскую битву XVI века – сражение при Лепанто, в Коринфском заливе. Католический флот, пришедший в Лепанто, был создан на деньги с церковных налогов и с продажи индульгенций. Участники сражения понимали всю серьезность предприятия и, как сообщалось, готовились к бою в духе покаяния, благочестия и всепрощения, что, несомненно, вызвало бы одобрение и Эразма Роттердамского, и святого Людовика. Католицизм эпохи контрреформации впитал в себя многое из свойственного крестоносному движению, а главное – реорганизовал основные институты движения, приведя их таким образом в соответствие с требованиями времени. В 1562 году герцог флорентийский Козимо I даже основал новый военно-монашеский орден – Рыцари святого Стефана (см. главу 13).
Во время контрреформации крестоносное движение продолжало процветать в габсбургской Испании. В XVI веке испанские военно-монашеские ордена продолжали играть заметную роль в испанском обществе. Продолжались крестовые проповеди, призывавшие к борьбе против турок, собирались церковные налоги на «дело креста». Как бы ни беспокоило папский престол усиление Испании, не было никакого сомнения в том, что войны Филиппа II в Средиземноморье, в Северной Африке и в Нидерландах способствовали сохранению и поддержанию католической религии. В 1567 году папа Пий V даровал Филиппу право на обложение налогом церковных доходов (ехсusado) и объяснил эти свои действия тем, что Филиппу нужны были средства «для сохранения и защиты христианской религии» во Фландрии и в Средиземноморье. Примерно в том же году папа возобновил bula de la cruzada (хотя это противоречило решениям Тридентского собора), без чего Филипп не соглашался вступать в Святую Лигу.
Тот же факт, что именно в Испании крестоносное движение продолжало существовать и даже процветало, объясняется консервативностью испанских церковных и общественных кругов и связью государственных финансов с доходами от крестоносных предприятий еще со времен Гранадской войны. Доходы, получаемые Филиппом II от военно-монашеских орденов, крестовых экспедиций и церковных налогов, составляли огромную сумму, и в связи с этим возникают сомнения в искренности уверений испанского короля о том, что он отдает все силы на борьбу за Божье дело. Однако авторы его биографий утверждают, что в этом он действительно был искренен. Более того, многочисленные заявления, сделанные в XVI веке о том, что Испания воевала во имя Божие, делались не на правительственном уровне и даже не в целях пропаганды. Эта тема встречается в рассказах о конкистадорах, воспоминаниях испанских солдат, в письмах и в хрониках о войне в Средиземноморье и в Нидерландах, а также об армаде 1588 года:[65] испанцы – избранный народ Божий, новые израильтяне, они распространяют веру в Новом Свете и защищают ее силой оружия в Старом, своими успехами они обязаны Божьему провидению. Из этого следовало, что погибшие на этой войне попадут в рай. Например, перед сражением у Стенбергена в 1583 году Александр Фарнезе[66] произнес перед солдатами речь, в которой заверял, что они добьются «честной победы над врагами католической религии, вашего и моего короля; и в этот день Иисус Христос даст всем вам бессмертие и поместит среди избранных».
