захватчиков всю нашу землю и восстановить государственные границы Советского Союза по всей линии, от Черного моря до Баренцева моря… Преследовать раненого немецкого зверя по пятам и добить его в собственной берлоге… Вызволить из немецкой неволи наших братьев поляков, чехословаков и другие союзные с нами народы Западной Европы…» Эти цели были положены в основу планирования летнего наступления.
Окончательное решение о проведении такого наступления было принято в конце апреля 1944 года на совместном заседании Политбюро и Ставки. Предстояло подготовить и осуществить серию последовательных и взаимоувязанных операций. Главный удар планировалось нанести на центральном участке советско-германского фронта, чтобы разгромить группы армий «Центр» и «Северная Украина», оборонявшихся в Белоруссии и в западных областях Украины, затем освободить другие районы Советского Союза и перенести боевые действия на территорию Европы.
Предполагалось, что нанесение главного удара на этом участке приведет не только к разгрому двух сильнейших группировок противника и прорыву стратегического фронта, но и к разъединению и изоляции неприятельских войск, действовавших на северо-западном и южном направлениях.
Советское наступление должно было начаться операцией Ленинградского и Карельского фронтов на Карельском перешейке и в Южной Карелии с целью вывода из войны финского союзника Германии. Затем без промедления должен был последовать сокрушительный удар четырех фронтов в Белоруссии. Предусматривалось: в тот момент, когда германское командование придет к выводу, что именно здесь происходят главные события, и двинет сюда резервы с юга, развернуть решительное наступление 1-го Украинского фронта на львовском направлении. В то же время намечалось силами 2-го Прибалтийского фронта сковать войска группы армий «Север». После разгрома противника в этих операциях Ставка считала возможным развернуть активные наступательные действия на балканском направлении, в Прибалтике и на Крайнем Севере.
О планах советского командования на лето 1944 года Сталин 6 июня писал Черчиллю: «Летнее наступление советских войск, организованное согласно уговору на Тегеранской конференции, начнется к середине июня на одном из важных участков фронта. Общее наступление советских войск будет развертываться путем последовательного ввода армий в наступательные операции. В конце июня — начале июля наступательные операции превратятся в общее наступление советских войск».
В этот день началась операция «Оверлорд» — союзники наконец высадились в Нормандии. Для операций Красной Армии это имело огромное стратегическое значение. Через неделю после начала высадки, убедившись, что союзники всерьез открыли долгое время дебатируемый «второй фронт», Сталин в интервью газете «Правда» заявил: «Это — несомненно блестящий успех наших союзников. Нельзя не признать, что история войн не знает другого подобного предприятия по широте замысла, грандиозности масштабов и мастерству выполнения… Истерик Гитлер, который два года хвастал, что он проведет форсирование Ла-Манша, не рискнул сделать даже попытку осуществить свою угрозу. Только британским и американским войскам удалось с честью осуществить грандиозный план форсирования Ла-Манша и массовой высадки десантных войск».
Англо-американцы отвлекали на себя до 70 процентов германской авиации, почти весь военно- морской флот, а в последний год войны, когда советские людские ресурсы были уже сильно истощены, до 40 процентов сухопутных сил вермахта.
Германское командование решило, что летом 1944 года главным театром военных действий должен стать Западный. Замысел сводился к тому, чтобы сильными ударами танковых и моторизованных соединений сбросить в море союзнический десант во Франции, неизбежность которого для Гитлера была очевидна. До тех пор на Востоке следовало имеющимися силами удержать занимаемые позиции и не допустить прорыва обороны.
В действующей армии находилось 285 расчетных дивизий, в том числе 31 танковая и 17 моторизованных. Впервые количество немецких дивизий на советско-германском фронте уменьшилось до 157, в то время как на Западе и в районе Средиземноморья выросло до 106.
Численность действующей армии на 1 июня 1944 года составляла 4000 тысяч солдат и офицеров, 124 тысячи орудий и минометов, 10 900 танков и штурмовых орудий, 5700 боевых самолетов. Из них на Восточном фронте находилось 2200 тысяч человек. Люфтваффе располагали в общей сложности 2364 истребителями и 788 ночными истребителями.
В резерве Главного командования сухопутных войск находилось аж 6 дивизий, 4 бригады и управление 17-й армии. В составе этих сил насчитывалось 106 тысяч солдат и офицеров, 1200 орудий и минометов и 236 танков и штурмовых орудий.
Рейх располагал еще значительными экономическими возможностями. Его промышленность продолжала наращивать военное производство. Был освоен выпуск новых видов оружия — реактивных самолетов, крылатых и баллистических ракет. В июне на Лондон начали падать первые ФАУ. Немецкие конструкторы изобрели много удивительных, просто революционных штуковин военного назначения (например, Эйзенхауэр был убежден, что если бы немцы пустили в ход крылатые ракеты на шесть месяцев раньше и нанесли удары по английским портам, «то вся операция «Оверлорд» могла бы оказаться перечеркнутой»). Победители копировали и изучали их в течение последующего десятилетия. Но спасти рейх они уже не могли. Большинство не вышло из стадии разработок, а те, которые успели попасть на фронт, были не доведены, малочисленны и потому не обеспечили перелома в войне с коалицией, обладавшей огромным количественным превосходством в традиционном вооружении. Германский атомный проект был закрыт, когда стало ясно, что каких-либо результатов от него следует ожидать не ранее 1947 года. Рост военного производства все острее вступал в противоречие с нехваткой сырья и рабочих рук.
Тем не менее немецкий обыватель до конца войны верил в «чудо-оружие» фюрера. Даже в марте 1945 года министр вооружений Альберт Шпеер, знавший истинное положение дел, с удивлением отмечал: «Они нисколько не сомневались в победе! «У фюрера наверняка есть последний козырь, который он пустит в ход в последний момент. А пока он заманивает противника в ловушку!» Даже некоторые министры по наивности своей верили в пресловутый замысел Гитлера: он якобы намеренно уступил врагу часть территории, чтобы в последний миг использовать против него сокрушительное чудо-оружие».
«Последним козырем» фюрера оказалась капсула с ядом.
Покушение 20 июля привело к окончательному разрыву Гитлера со своим генералитетом: «Свойственное его характеру глубоко укоренившееся недоверие к людям вообще, и к Генеральному штабу и генералам, превратилось теперь в ненависть». Фюрер все больше опирался на СС и партийные органы. Разрыв между офицерами армии и СС стал открытым после приказа Бормана гауляйтерам «арестовывать армейских офицеров при наличии подозрений, так как практически весь Генеральный штаб находится в заговоре с московским комитетом «Свободная Германия».
«…противоречия, разрушавшие дух спайки и солдатского взаимопонимания, еще более обострились, — пишет Мюллер-Гиллебранд. — Постановка задач и донесения шли, часто минуя командира или командующего, по так называемому «служебному каналу офицеров национал-социалистического руководства», хотя такового официально не существовало. Наблюдение за подозреваемыми и инакомыслящими подрывало доверие… Доносы стали частым явлением…»
24 июля 1944 года было узаконено, что при всех должностных назначениях и перемещениях, в особенности генералов, проверялась надежность их взглядов и мировоззрения. Кроме того, при заполнении всех анкетных сведений следовало указывать вероисповедание, а также (о, ужас!) данные о жене.
1 августа 1944-го в отношении военнослужащих было введено в действие положение об измене Германии. (Ужель статья «об измене родине»? На пятом году войны! Да Гитлер демократ был невиданный!!!). Этим положением узаконивались аресты родственников военнослужащего.
Однако, успокаивает Мюллер-Гиллебранд, это положение было направлено в первую очередь «против родственников участников покушения от 20 июля и родственников находящихся в русском плену сторонников комитета «Свободная Германия». Объявить предателями всех военнопленных фюрер так и не догадался.
Далее все было очень похоже на то, что происходило у нас в 1941 году: «В создавшихся условиях
