«До сего дня не получено удовлетворительного ответа на вопрос, почему зимой 1943/44 года Ставка и, в частности, маршал Жуков и генерал армии Конев пропустили между пальцев уникальный шанс уничтожить немецкий южный фронт западнее Днепра. Переоценили силы немцев? Или недооценили ситуацию в мешке? Какой бы ни была причина — Конев и Жуков предпочли менее серьезное решение и сконцентрировали всю силу шести, а впоследствии семи армий, включая две первоклассные танковые армии и несколько отдельных танковых корпусов, на ликвидации шести с половиной немецких дивизий. Неэкономное усилие и постижимое только при предположении, что русские имели абсолютно превратное представление о силах немцев внутри мешка. Все свидетельствует о том, что советская операция строилась на простой, но нелепой ошибке. Русские, очевидно, были уверены, что окружили основную часть немецкой 8-й армии, в частности ее танковые подразделения, а также штаб армии».
Немцы успокоились лишь 31 января, узнав из радиоперехвата, что противник производит минирование прорыва.
3 февраля соединения 27-й, 4-й гвардейской армий и 5-го гвардейского кавалерийского корпуса образовали сплошной внутренний фронт окружения.
Для создания внешнего фронта использовались танковые армии Ротмистрова и Кравченко. В короткие сроки они создали на удалении 15–25 км от внутреннего фронта достаточно прочную противотанковую оборону. Танковые армии занимали оборону на фронте 50–60 км, танковые и механизированные корпуса — 18–20 км, а танковые и мотострелковые бригады — 7–8 км. 6-я танковая армия была усилена 47-м стрелковым корпусом, а 5-я гвардейская танковая армия — 49-м стрелковым корпусом, 34-й истребительно- противотанковой бригадой и 5-й инженерно-саперной бригадой РГК. В полосу армии были еще переброшены 11-я истребительно-противотанковая, 49-я легкоартиллерийская и 27-я отдельная тяжелая пушечная артиллерийские бригады. К флангам танковых армий примыкали войска 40-й и 53-й армий. Огромную роль сыграли саперы, установившие на танкоопасных направлениях около 40 тысяч мин.
Штеммерман, в свою очередь, был занят переброской войск, сокращением фронта и организацией круговой обороны.
Для уничтожения окруженной группировки привлекались 27-я армия 1-го Украинского фронта, 52-я, 4 -я гвардейская армии и 5-й гвардейский кавалерийский корпус 2-го Украинского фронта — всего 16 стрелковых, 3 кавалерийские дивизии, 2 укрепленных района, а также средства усиления. В составе советских войск, действовавших на внутреннем фронте окружения, имелось около 2000 орудий и минометов, 138 танков и самоходно-артиллерийских установок. Их задачей являлось расчленение и уничтожение «котла». Практически одновременно разгорелись жестокие бои как на внутреннем, так и на внешнем фронтах. Немцы держались стойко, как молитву повторяя телеграмму командующего 1-й танковой армией: «Я вас выручу. Хубе». Поэтому, когда 8 февраля советское командование предъявило штабу Штеммермана ультиматум с требованием о капитуляции, он был отклонен.
В журнале боевых действий 2-го Украинского фронта отмечалось: «…несмотря на то, что окруженные несут ежедневно огромные потери в живой силе и технике, нет фактов деморализации и дезорганизации. В плен сдаются единицы, сопротивление упорное, контратаки не прекращаются. Это явление еще раз подчеркивает, что мы воюем все еще с очень сильной, упорной и устойчивой армией».
Между прочим в ультиматуме офицерам и солдатам, прекратившим сопротивление, гарантировались жизнь и безопасность, а после окончания войны — возвращение в Германию или в любую другую страну по желанию военнопленного. В нем говорилось также, что всем сдавшимся будут сохранены военная форма, знаки различия, ордена, личная собственность и ценности, а старшим офицерам и холодное оружие.
Немцы этим обещаниям не верили и в плен сдавались редко. Сталин, объявив советских пленных предателями, к немецким, понятное дело, относился не лучше. Верховный поощрял жестокость по отношению к немцам, часто рекомендовал генералам пленных «допросить с пристрастием, а потом расстрелять». Так, казни военнопленных широко практиковались советскими войсками во время Крымской операции 1942 года; расстрелы санкционировал представитель Ставки Л.З Мехлис. После высадки десанта в Феодосии морские пехотинцы уничтожили всех раненых в немецких госпиталях. Были целые дивизии, личный состав которых приказывалось в плен не брать, советских граждан на службе вермахта бойцы расстреливали по собственной инициативе.
Те, кто все-таки оказался в плену, как известно, после войны никуда не поехали. В 1945 году им влепили по 10 лет лагерей, превратив из военнопленных в заключенных, и отправили восстанавливать разрушенное хозяйство. Ну а «зэкам» ордена не положены. 3 ноября 1945 года Лаврентий Павлович подписал приказ о лишении права ношения знаков отличия и различия военнопленных германской армии. В Германию и «любую другую страну» дожившие, а в плену умерло 518 520 человек бывших военнослужащих вермахта и его союзников, вернулись уже после смерти Сталина.
В это же время на внешнем фронте не затихали еще более жестокие бои с крупными силами, пытавшимися прорвать оборону советских войск и выручить «окруженцев». Германское командование непрерывно наращивало силы на внешнем фронте и бросало их в бой.
Группировка двух фронтов на внешнем фронте 3 февраля насчитывала 22 стрелковые дивизии, 4 танковых и 1 механизированный корпус, имевших со средствами усиления около 150 000 человек, 2736 орудий и минометов, 307 танков и САУ.
Для проведения деблокады немцы к этому времени сосредоточили 5 пехотных, 7 танковых дивизий, 4 танковых батальона, 3 дивизиона штурмовых орудий.
«Используя свое превосходство в танковых и самоходных орудиях, — нагнетает обстановку Грылев, — а также рассчитывая на мощный танковый таран тяжелых танков «тигр» и штурмовых орудий «фердинанд», враг надеялся пробиться к окруженным дивизиям». Откуда же такое превосходство? А вот, оказывается, наши ученые доказали, что Манштейн собрал здесь «около 1000» танков и штурмовых орудий! Думается, если бы соотношение сил было действительно таким, то 1000 немецких танков, да еще имея «тигры», да под водительством Манштейна, «переехали» бы 307 советских машин играючи, учитывая даже признание фельдмаршала в том, что «снова подтвердилось, что советские танки при движении по снегу или размокшей почве превосходят наши танки по своей проходимости…». Конев называет цифру поскромнее — 600.
Остро встал вопрос снабжения дивизий Штеммермана. Немцы: «Первое время… расходовали имевшиеся запасы, а также продовольствие, добытое путем беспощадного ограбления местного населения». Одновременно немецкое командование налаживало доставку боеприпасов, горючего и продовольствия по воздуху. Наша авиация и зенитная артиллерия всячески старались этому помешать.
Но и советские ударные группировки, далеко оторвавшиеся от своих тылов, оказались в аналогичной ситуации. Начало февраля выдалось необычайно теплым. Из-за дождей и мокрого снега все виды транспорта, в том числе и гусеничный, могли передвигаться с большими трудностями, и, как сообщает генерал-лейтенант Д.И. Заев, «поэтому командование фронта было вынуждено поставлять горючее и боеприпасы для 6-й танковой армии самолетами ПО-2… Питание личного состава производилось в основном за счет местных ресурсов и трофеев. Как тогда шутили, сидели на «бабушкином аттестате».
В общем, «белые пришли — грабят, красные пришли, понимаешь, тоже грабят. И куда крестьянину податься?».
Все перемешалось, на земле и в воздухе шли беспрерывные бои.
В начале февраля немцы особенно настойчиво пытались пробиться к окруженным войскам в полосе 2 -го Украинского фронта в районах Ново-Миргорода и Толмача. Здесь они сосредоточили 3, 11, 13 и 14-ю танковые дивизии 8-й армии. В это время окруженная группировка, занимавшая городищенский выступ, находилась ближе всего к внешнему фронту именно в этом месте. Немецкие дивизии перешли в наступление против 53-й и 5-й гвардейской танковой армии, в которой оставалось 173 танка и САУ. В результате советские части были оттеснены к северу на 5 км. Однако контратаками вторых эшелонов армий и вовремя подоспевшими резервами, в том числе 11-м гвардейским танковым корпусом генерала Гетмана и 64-й гвардейской танковой бригадой 1-й танковой армии, противник был полностью остановлен на этом направлении. Об участии в сражении почти половины сил танковой армии Катукова почти все наши мемуаристы, а главное историки, как-то забыли.
