– Лукас! О Боже! Лукас! – В порыве радости она простерла руки сквозь железную решетку, готовая обвить его за шею и поцеловать.
Но, вспомнив о первопричине своего пребывания здесь, она только сомкнула пальцы вокруг холодных прутьев. Ей безумно его не хватало, хотя он уехал всего неделю назад, но недели еще недостаточно, чтобы простить его.
– Что ты здесь делаешь? – Меган старалась сохранять спокойствие и говорить ровным голосом.
– Я вернулся, – сказал Лукас.
– Я вижу, – сказала она, не показывая своей радости.
– Я уведу тебя. Здесь есть кто-то из охраны?
– Начальник. Но…
– Оставайся здесь. И держись подальше от окна.
– Но…
– Тсс… Не шуми. Я не хочу, чтобы они что-то заподозрили. А сейчас отойди.
Меган сделала шаг назад, наблюдая, как силуэт двинулся от окна. Она повернулась и, отодвинув в сторону одеяло, вышла в коридор, благо камера была не заперта. Шеф полиции мирно дремал за своим письменным столом. Она прошла на цыпочках мимо него и ступила в темноту ночи. За углом дома она увидела Лукаса, привязывающего трос к рогу луки. Другой конец троса уже был прикреплен к прутьям оконной решетки.
– Помочь? – спросила она.
– Нет. Ты только стой тихо и отойди от окна.
Меган пожала плечами и сделала несколько шагов назад. Если он хочет разнести тюрьму на куски, пусть попробует.
Лукас занес ногу в стремя, затем повернулся так резко, что едва не упал. Его глаза стали похожи на две плошки, когда неожиданно для себя он оказался лицом к лицу с Меган.
– Что ты здесь делаешь? – сурово прошипел он.
– Пришла посмотреть, не требуется ли тебе помощь.
– Но ты… Но они… Ты же… – Лукас тяжело задышал и сделал новую попытку: – Ты же должна быть там. Под замком. За решеткой. – Он посмотрел в сторону камеры. – Как ты вышла?
– Через дверь, – небрежно отвечала Меган, будто право свободного выхода для здешних узников было в порядке вещей.
– Но начальник… он… ты…
– Не заводи сначала. – Лукас упер руки в бока.
– Я думал, ты сидишь в камере, взаперти, как узница. Я шел тебя освобождать, а ты тут разгуливаешь как у себя дома. Черт побери, как тебе удалось?
– Очень просто, – спокойно сказала Меган. – Начальник не верит обвинениям Брандта. Ни единому слову.
Лукас ошеломленно уставился на нее.
– Меня держат под стражей только потому, что на этом настаивает руководство железной дороги. Таков закон. Но в своей вотчине мистер Томпсон предоставил мне большую свободу.
– Ты здесь прямо как на каникулах, – сказал Лукас. – Конечно, не то что дома, но, в общем, тебя неплохо обслуживают. И ты можешь ходить, где тебе нравится.
Меган не считала нужным отвечать на его саркастическое замечание. Она не обязана давать ему объяснения.
– Если ты хочешь продолжать разговор, мы должны войти внутрь. – Она потерла руки, разгоняя вечерний озноб. – Мистер Томпсон разрешает мне ходить в пределах здания, но я не хочу, чтобы он застал меня здесь беседующей с мужчиной, который собирался помочь мне бежать.
– Откуда я знал, что ты не нуждаешься в моей помощи?
– В самом деле, откуда! – насмешливо сказала Меган. – Ты убежал, ног под собой не чуя. И даже на минуту не задержался, не выяснил, что со мной будет. Дать мне возможность висеть на суку на другом конце города – все, о чем ты тогда заботился. – Она повернулась и направилась в свою камеру.
Лукас появился минутой позже и отвязал трос от решетки, тихо проскользнув мимо спящего полицейского. Заметив веревку, натянутую поперек камеры, он задернул одеяло, чтобы создать хотя бы видимость уединения.
С минуту он просто смотрел на нее, вглядываясь в каждый дюйм ее прекрасного тела. В полумраке ее черные как вороново крыло волосы и темные глаза, когда на них падал лунный свет, блестели еще ярче.
Лукас вдруг остро ощутил свое одиночество, хотя она стояла в трех шагах. Господи, как же ему недоставало ее! Он любит ее – отрицать дальше бессмысленно. И нет нужды оберегать ее от обид, которые он может навлечь своими отъездами, потому что теперь он никогда ее не покинет.
– Меган… – Он шагнул и протянул к ней руки.
– Даже не думай.
Лукас остановился, сердце замерло от ее слов.
