– Почему же, интересно… – медленно произнесла она. – Почему же, интересно, тебе не остается думать ничего другого? Какое право ты имеешь обвинять меня в воровстве?

В эту минуту Инга вызывала у нее такую ненависть, что даже руки у Лизы дрожали. После всего, после того как она вот уже три месяца выполняет ее дурацкие капризы и воспитывает ее сына, Инга смеет обвинять ее в краже побрякушки!

Наверное, вид у Лизы был такой разгневанный, что Инга слегка сбавила тон:

– Нет, я не хочу сказать, что дело для меня совершенно ясное. Но подумай, не в милицию же мне было обращаться… сразу… Я ведь должна была поговорить с тобой. По-моему, это более чем порядочно с моей стороны. Ты оставалась в комнате, пропала драгоценность, разве не резонно…

– Не резонно! – воскликнула Лиза. – Вот именно не резонно! Ты забыла, что я оставалась в твоей квартире черт знает сколько раз, и разве что-нибудь пропало? Почему ты даже не подумала, что твою брошку могли взять дети, просто чтобы поиграть? Да как ты смеешь!..

У Лизы снова перехватило дыхание.

– Но мы все обшарили, все! – закричала в ответ Инга. – Нигде ее нет! И почему бы мне не заподозрить тебя? Ты, между прочим, выглядишь довольно странной особой. Нанимаешься в гувернантки – не забудь, что я взяла тебя с улицы, без единой серьезной рекомендации! – а сама одета как фотомодель! Думаешь, я не понимаю, где сшиты твои наряды и сколько они стоят? Приехала черт знает откуда, вообще непонятно, чем ты занимаешься в Москве!

Лиза покраснела, хватая воздух ртом. Выходит, эта дама все время подозревала ее неизвестно в чем? И оценивала наряды от Орлова, которые когда-то подарил ей Виктор?

– Вот что, – вдруг сказала Лиза. – Где вы искали твою брошку?

Она почувствовала то самое спокойствие, которое всегда приходило к ней неожиданно, в моменты сильного напряжения – словно срабатывал невидимый механизм.

– Везде! – тут же ответила Инга. – Я же тебе сказала – везде!

– Немедленно начнем искать – я начну искать в твоем присутствии. И не выйду из этой квартиры, пока не найду. А если не найду, ты обзвонишь всех родителей, которые вчера приводили детей, и они поищут у себя.

Кажется, даже Инга слегка растерялась, услышав эти слова. Наверное, она ожидала слез, испуга, может быть, даже извинений, но никак не такой решительности с Лизиной стороны. Она кивнула, соглашаясь.

Поиски продолжались не меньше часа. Лиза подняла все ковры, отодвинула диваны, заглянула под шкафы – брошки не было, и она сама уже начала приходить в отчаяние.

Найти что-нибудь в Тошиной комнате вообще не представлялось возможным: горы игрушек громоздились повсюду, валялись детали всевозможных конструкторов, пол был устлан обрезками разноцветной бумаги…

– А Тоша где? – спросила Лиза.

– Зинаида с ним гуляет, сейчас приведет. Но при чем здесь Тоша? Его, что ли, спрашивать про брошку?

– Инга, ты меня просто поражаешь! – воскликнула Лиза. – Надо быть полной идиоткой, чтобы даже не расспросить ребенка.

– Я попрошу тебя выбирать выражения! – возмутилась Инга. – Ты забываешься!

Неизвестно, что они высказали бы друг другу дальше, если бы в эту минуту не позвонили в дверь. Обгоняя друг друга, Инга и Лиза бросились открывать. Перепуганная Зинаида даже отшатнулась, увидев на пороге двух раскрасневшихся, рассерженных женщин.

– Ну что, нашлась? – спросила она. – Надо же, беда какая…

– Тоша… – Лиза присела перед мальчиком. – Ты не видел мамину брошку – такую красивую, с блестящими камешками?

– Брошку? – Тошка недоуменно посмотрел на Лизу. – Какую это брошку?

– Вот видишь, откуда ребенок может знать! – торжествующе произнесла Инга.

– А, орден! – вдруг догадался Тошка. – Видел. Меня Вадик им наградил, я был полководец.

– Господи, где Вадик мог взять орден? – воскликнула Лиза.

– Он его из комнаты принес… – растерянно сказал Тошка. – Я думал, это его, и он мне подарил, а это, значит, мамин орден…

Не дожидаясь, что еще скажет мальчик, Инга побежала в его комнату, распахнула шкаф. На вчерашнем новеньком костюмчике Тошки, вывернутом наизнанку и брошенном на полку, сияла брошь с бриллиантами…

Не говоря ни слова, Лиза пошла к двери. Она не ждала от Инги извинений – достаточно успела изучить ее самовлюбленную натуру, – но все-таки надеялась, что та хотя бы остановит ее. Инга хранила полное молчание.