— Я счастлив, — ответил я. — Я с удовольствием пойду во дворец Тироса. Заметьте, пойду добровольно при одном условии.

— Рабы не ставят условий, — проворчал воин.

— А я — исключение, вы ведь никогда раньше не видели таких рабов, сказал я, перекручивая пистолет вокруг пальца.

— Хорошо, чего ты хочешь теперь? — потребовал мажордом.

— Мне кажется, что Юрону следует подарить королю и Кандара. Он намного дороже меня и, если Юрон действительно хочет продемонстрировать свою преданность и высокое почтение, он должен сделать королю действительно королевский подарок — двух принцев, вместо одного: наследного принца Джапала и принца-наследника Корвы. — Я, конечно, не сказал «принца». Я сказал «наследника».

Я поставил это условие не только из-за того, что мне нравился Кандар. Я понимал, что он может помочь мне спасти Дуари и в конце концов бежать втроем.

— Это замечательное предолжение, — сказал воин.

— Но Юрон говорил только о рабе Карсоне, — возразил мажордом.

— Если я вернусь к Тиросу лишь с одним рабом и должен буду сказать, что Юрон отказался подарить два, король может разозлиться на него, — заметил воин.

Мажордом был в затруднении. Все-таки это был Юрон.

— Я должен посоветоваться с моим хозяином, — ответил тот.

— Мы подождем, — сказал воин и мажордом скрылся во дворце.

— Надеюсь, ты не против идти со мной, — спросил я Кандара. — Я почувствовал, что мы сможем работать вместе, но я не имел возможности обсудить это с тобой.

— Мне было приятно услышать об этом, — отвечал он. — Мне бы только хотелось, чтобы с нами пошел Артол.

— Я также хотел бы, но я и так зашел достаточно далеко. Тирос может что-то заподозрить, если узнает, что приобрел трех рабов, которые дружат между собой и один из них оказался в высшей степени непокорным. Мне кажется, что Юрон хочет обмануть короля.

Акулоподобный мажордом вернулся во двор. Его жабры легко поднимались и, обращаясь к воину, он втягивал воздух между зубов.

— Благородный Юрон счастлив подарить двух рабов могучему Тиросу. Он будет счастлив подарить ему даже трех рабов.

— Это благородно с его стороны, — сказал я, — и если этот воин пожелает выбрать отличного раба, я бы предложил ему вот этого. Он произвел на меня впечатление, как только я попал во дворец Юрона, — и я указал на Артола.

Мажордом сверкнул на меня своими рыбьими глазами и шумно задул жабрами. Артол был одним из самых лучших и ценных рабов Юрона. Воин посмотрел на него, пощупал его мускулы, заглянул в зубы.

— Отличный экземпляр, — сказал он. — Я уверен, нашему королю понравится такой подарок.

Артол был доволен, так как его не разлучали со своим любимцем. Был доволен и я, и Кандар. Стража короля также была довольна. Мажордом был расстроен, но я был уверен, что Юрон был рад избавится от меня любой ценой. Теперь он сможет выходить во двор, не опасаясь за свою жизнь. Возможно я смогу так испугать Тироса, что он захочет избавиться от нас и даст нам свободу.

Начальник воинов стоял и глядел на меня. Он, казалось, думает о том, что я потребую, если он попытается изолировать меня и не решался рисковать своим авторитетом.

Кандар, Артол и я стоялм вместе. Другие воины, рабы и мажордом наблюдали за начальником. Ситуация становилась натянутой и трудной и я уже был готов разрядить ее предложением отправиться во дворец Тироса, как вдруг шум крыльев и пронзительный свист привлек наше внимание.

— Гайпалы! — закричал кто-то и в подтверждение этого огромный гайпал начал падать прямо в бассейн. Воины с металлическими трезубцами и рабы со своими деревяшками забегали иссупленно крича и поднимая такой шум, который бы мог отпугнуть батальон гайпалов, но это не удержало птицу. Он пикировала прямо в середину бассейна, недосягаемая для трезубцев. Дюжина брошенных трезубцев пролетела мимо.

То, о чем так долго я рассказываю, случилось в считанные секунды. За это время я выхватил свой пистолет и когда птица коснулась поверхности воды, пучок лучей пронзил ее тело и оставил за собой кровавую полосу. Затем она, уже мертвая, всплыла на поверхность.

Воины открыли рты от изумления. Мажордом кивнул головой.

— Убедились, — сказал он воинам, — что я говорил правду. Это очень опасный человек.

— Так вот почему Юрон дарит его Тиросу! — воскликнул начальник воинов.

— Вы не так поняли, — попятился мажордом. — Это самый ценный из рабов Юрона. Он один может охранять детей от гайпалов. Он уже дважды доказал это. Юрон решил что Тирос будет рад иметь такого защитника для королевских детей.

— Возможно, — проворчал воин.

— А теперь, — обратился я к воину, — почему вы не ведете нас к Тиросу? Почему мы здесь болтаемся и слушаем этого маленького человека?

Мажордом лишился дара речи.

— Отлично, — сказал воин. — Пойдем, рабы! и, наконец, мы втроем направились во дворец Тироса: Кандар, Артол и я.

Я надеялся, теперь буду часто видеть Дуари, но меня ждало разочарование. Дворец Тироса протянулся на многие акры и, как я вскоре узнал, отделение для рабов располагалось далеко от королевских покоев, где служила Дуари. Рабы жили в открытых сараях, расположенных по периметру прямоугольника, в центре которого находился бассейн. Внутри прямоугольника ничего не росло, все было вытоптано босыми и обутыми ногами. Мы спали на матрацах. Бассейн был предназначен для купания. С озером он соединялся водопроводом, слишком узким для побега. Ручьи, сбегающие с отдаленных гор, доставляли в него свежую воду, поэтому оно было чистым и прозрачным. Все помещение содержалось в безупречном порядке и пищевой рацион королевских рабов был намного лучше и богаче всего, что я видел раньше. Что касается бытовых вопросов, то нам не на что было жаловаться. Только высокомерие и грубость охраны отравляли жизнь многих рабов.

Моя репутация распространилась мгновенно. Об этом я мог судить по взглядам, которые стража бросала на меня и на мой пистолет. Вскоре это распространилось и на рабов и я оказался в центре внимания. Кандару и Артолу то и дело приходилось рассказывать историю моих столкновений с Юроном и его мажордомом. Смех, охвативший рабов был таким громким, что подошли охранники и начали хлестать кнутами по ихним спинам. Когда охрана подошла к нам достаточно близко, я положил свою руку на рукоятку пистолета и нас не тронули.

Среди рабов был мипосанец по имени Плин, дружественно расположенный к нам. Хотя я не любил мипосанцев, но дружба с одним из них могла оказаться полезной. Поэтому я, не поощряя этих отношений, не отвергал его дружбы.

Он очень заинтересовался моим пистолетом и задавал множество вопросов по этому поводу. Он удивлялся, почему меня до сих пор не убили во сне, так как раб с таким оружием был очень опасен для любого хозяина. Я сказал ему, что Кандар, Артол и я дежурим по очереди каждую ночь, чтобы предотвратить это.

— И он действительно убьет любого, кто коснется его? — спросил он.

— Конечно, — ответил я.

Он покачал головой.

— Может быть, в остальном ты и прав, но я не верю, что можно умереть только от прикосновения к нему. Если бы это была правда, ты был бы мертв.

— Хочешь ли ты дотронуться до него и подтвердить свои слова? — спросил я.

— Конечно, — сказал он. — Я не боюсь этого. Дай мне его.

Я покачал головой.

— Нет, — сказал я, — я не могу позволить, чтобы мой друг убил себя.

Он ухмыльнулся.