встретились на мгновение, когда она закрывала дверцу. Я был удивлен всем происходящим, так как Нур Ан рассказывал мне о женщине, которую у него украл Тул Акстар. Но все это не мое дело, к тому же сейчас не время думать об этом.

– Вот мой план, воин, – сказала Фао, подойдя ко мне. – Когда вы пришли сюда, вы сказали, что пришли за пленницей Тавией, и я поверила вам. Сейчас мы пойдем к хранителю ключей Е Сено, и ты скажешь ему то же самое. Если он поверит, все будет хорошо, так как он пойдет за нею сам. А затем передаст ее тебе.

– А если не поверит?

– Он зверь, которому лучше быть мертвым, чем живым. Так что ты будешь знать, что делать.

– Я понял. Веди меня.

Кабинет Е Сено, хранителя ключей, находился на четвертом этаже, как раз над покоями маленького принца. Возле двери Фао остановилась и прошептала:

– Я войду первая под каким-нибудь незначительным предлогом. Затем входи ты и не обращай на меня внимания. Нельзя, чтобы он понял, что мы вместе.

– Ясно, – сказал я и отошел в сторону, чтобы меня не было видно.

Я выждал немного и затем вошел в кабинет. Это была угрюмая комната без окон. На стенах висели ключи самой разнообразной формы и размеров. За огромным столом сидел человек отвратительного вида. Он поднял на меня глаза, явно недовольный, что я прервал его занятие.

– Ну? – спросил он.

– Я пришел за пленницей Тавией. Пленницей из Джахара.

– Кто послал тебя? Зачем она тебе?

– Мне отдал приказ привести ее Хай Озис. Он с подозрением посмотрел на меня:

– У тебя есть письменный приказ?

– Конечно, нет. В этом нет необходимости. Она не выйдет из дворца. Просто будет переведена в другое помещение.

– Нужен письменный приказ, – рявкнул он.

– Хай Озис будет недоволен, когда узнает, что ты отказался выполнить его приказ.

– Я не отказываюсь. Я не могу выдать пленницу без письменного приказа. Представь мне письменный приказ, и ты получишь ключи.

Я видел, что план терпит крах. Нужно было принимать другие меры. Я выхватил меч.

– Вот мой приказ! – крикнул я и бросился на него.

Он с ругательством схватил меч, но вместо того чтобы защищаться, отскочил назад и ударил мечом в большой медный колокол.

Тут же я услышал топот бегущих ног, бряцание оружия в коридоре. Е Сено сардонически улыбнулся, но тут свет погас, и комната без окон погрузилась во мрак. Нежные пальцы коснулись моей руки, и я услышал шепот:

– Идем со мной!

Я пошел за ней, и мы прошли в небольшую дверь как раз в тот момент, когда распахнулась дверь в коридор и на фоне светлого прямоугольника появились фигуры воинов. Затем дверь за нами закрылась, и мы снова очутились в темноте, но мягкие пальцы Фао держали мою руку.

– Тише! – прошептала она.

Я слышал из-за двери сердитые громкие слова. Затем чей-то властный голос спросил:

– Что тут случилось? Включите свет! И немного погодя:

– Ну, наконец. Где Е Сено? Л, вот ты где, жирный шакал. Что за шум?

– Он убежал! – это был голос охранника.

– Кто убежал? Почему ты вызвал нас?

– На меня напал воин. Он требовал ключи от камеры, где содержится дочь… – остального я не слышал.

– Где же он? – спросил офицер.

– Он исчез. И ключи тоже. Ключи исчезли! – Е Сено уже не говорил, он визжал.

– Тогда быстро туда, в камеру, – крикнул офицер, и по топоту ног я понял, что все они бросились туда.

Девушка возле меня шевельнулась, и я услышал ее тихий смех.

– Они не найдут ключи.

– Почему?

– Потому что я взяла их.

– Нам от этого пользы мало. Они будут тщательно охранять дверь камеры.

Фао снова рассмеялась.

– Они – да. Но нам не нужен ключ. Я взяла его, чтобы сбить их со следа. Они будут охранять дверь, а мы войдем другим путем.

– Я не понимаю.

– Этот коридор находится внутри стен и ведет прямо в камеру. Я это знаю, так как сама сидела в той камере, и Е Сено приходил туда этим путем, а Е Сено, я надеюсь, не ходил к Тавии. Ведь если ты ее любишь, то это причинило бы тебе горе.

– Я не люблю ее. Она просто мой друг.

Я произнес эти слова чисто механически, но ощутил, как оказался во власти могучих эмоций; мне показалась невыносимой сама мысль о том, что этот гнусный Е Сено мог посещать Тавию. Этот сгусток эмоций изменил меня. Если раньше я хотел просто убить Е Сено, то теперь мне хотелось разорвать его на куски, заставить его мучиться перед смертью. Еще никогда в жизни я не испытывал такого звериного чувства.

– В чем дело? – спросила Фао. – Ты весь дрожишь.

– Да, дрожу.

– Почему?

– От ненависти к Е Сено. Но давай поспешим. Ведь теперь, когда ключи исчезли, Тавию могут перевести в другую камеру.

– Хай Озис не узнает о пропаже ключей: ни Е Сено, ни падвар охраны не сообщат ему, так как это может стоить им жизни. Они будут ждать тебя возле камеры, чтобы убить и забрать ключи.

Она вела меня по узкому темному коридору, держа за руку, мы шли медленно, так как было совсем темно, а коридор постоянно поворачивал под прямым углом.

Наконец, мы остановились.

– Мы пришли, – прошептала Фао. – Но нужно удостовериться, что в камере нет никого, кроме пленницы.

Я ничего не видел в абсолютной темноте, и для меня оставалось загадкой, как Фао нашла нужную дверь.

– Все в порядке, – прошептала она, отодвинув в сторону деревянную панель, и я увидел внутренность круглой камеры с узкими зарешеченными окнами. На груде тряпья сидела женщина. Я видел только ее обнаженное плечо, маленькое ухо и распущенные волосы. И с первого взгляда я понял, что это Тавия.

Мы вошли в камеру, и Фао задвинула панель. Услышав звук наших шагов, Тавия выпрямилась, посмотрела на нас и, узнав меня, вскочила на ноги. Глаза ее широко раскрылись, с губ готов был сорваться возглас изумления. Но я жестом заставил ее замолчать. Я подошел к ней и заглянул в глаза. В них я увидел то, чего еще никогда не видел в глазах женщины. И если бы я сомневался в дружбе Тавии, то эти сомнения сразу бы исчезли. Но я не сомневался в ней, меня удивила только глубина ее чувств. Если бы таким взглядом на меня смотрела Санома Тора, я был бы уверен, что это любовь, но мы с Тавией не говорили о любви, и я знал, что она не питает ко мне ничего, кроме дружбы. До этого момента я не понимал, какое это чудесное чувство – дружба.

– Хадрон, – прошептала она. Голос ее был чуть хриплым от сдерживаемых эмоций. И тогда я обнял ее хрупкие плечи, привлек к себе и, не понимая, что делаю, поцеловал ее в лоб. Она мгновенно освободилась от моих рук, и я боялся, что она превратно истолкует мой поцелуй. Но ее слова убедили меня в обратном.