ножиком дырки в записке на картонке для Г. Фергюсона (интересно где он?) Нашел, у куста молочая. Вчера, помню, вымазал руки млечным соком травы, пока вешал на этот куст записку. Берег бухты, золотой ножичек. Чуть грязная веревка. Присел. Молочай Миннесоты. Здесь самый крупный молочай и самые мелкие люди. Выхожу в долину. Обратно. Сколько есть видов неведения? Иду по пути. Голоден. Обратно в хижину. Закатал штанины брюк. Можно ли скушать персик? Он созрел уже или нет? Нет еще.

Суббота, шестнадцатое августа 1975 года

(Посетить Кэмпбелла Далглиша)

Пошел на встречу с Тимом Лири в ресторане, который устроен в отдельном крыле железнодорожного вокзала. Мне там предложили пообедать и выпить водки. Когда я выходил из ресторана, то встретил Тима. Выглядел он непривычно: вытянутое лошадиное лицо, совсем потемневшие зубы. Словно профессор из Англии.

В Новом Орлеане у меня был домик на берегу реки. Возвращался я как-то домой на велосипеде из света. Вижу: оранжевое канапе на переднем крыльце. Вверх по подъездной дорожке. Велосипед на заднее крыльцо. На заднем дворе есть небольшой участок земли под продажу. Может, тут скоро все под дамбу уровняют? У дома было два фасада – переднее крыльцо и заднее. Я выскользнул на заднее. Вдруг понимаю, что дом – не мой. И быстренько застегиваю рубашку. Носки забыл. Вскочил на велосипед и покатил. Лечу по дорожке, а мне навстречу юноша в светло-коричневом вязаном галстуке и с чемоданом. Кричит: «Делодж, где ключи?» Еду, не оглядываясь, но на ходу замечаю, что это Вайоминг-стрит, а мне надо на Денвер- стрит.

(На понедельник, шестое июня:)

Дом во сне наполовину изнутри наполовину снаружи. Дверь на дорожку. Кресла. Передняя дверь открывается на платформу. С кровати на заднем крыльце виден задний двор.

Сегодня, шестнадцатого августа, в голове звучат песенки. Возлюби ближнего своего. Ля-ля-тополя. За пять или за десять центов.

Отложил подгнивший персик для енота. Вчера оставил баклажан – зверек не съел. Что ж, винить не буду.

Слова другим голосом. Ножку, ноженьку давай*. Приходит вечер, и я спешу закинуться колесами.

Воскресенье, семнадцатое августа 1975 года (Посетить Билла-младшего – спокойный серый

день, Терра-Хоут, 23)

Убийство в Испании. Полиция… Видел надпись

на плакате:

* В оригинале: «Put your little foot right in», аллюзия на песню P. Брауна «Put Your Little Foot Right Out». – Примеч. пер.

«ФРАНКО МЕРТВ».

Я в Испании, еду в машине с группой туристов. Тут одному из них перерезают глотку. Набежали легавые, и нас всех грубым образом тащат в участок мадридской полиции. Протестую: «Минутку, минутку! Мы не бандиты, мы жертвы…»

– Estan testigos, – отвечают мне. – Esperan aqui*.

* Вы свидетели. Ждите здесь (исп.). – Примеч. пер.

Оглядываю блюстителей закона. Двое из них обсуждают способы, как патрулировать район, выискивая злоумышленников. Работу они построили по принципу гестапо. Вшивый такой застеночек получился. Один полицейский взял на себя роль будильника – каждые тридцать секунд подскакивает и бьет подозреваемого.

Постепенно доходит очередь до меня. Нас, однако, принимают вежливо – видят, что с нами лучше действовать по-хорошему. Лейтенант из отдела дознания жмет мне руку, представляясь: «Лейтенант Родригез де Кокуера».

Он отпечатывает на машинке мои показания, фотографирует меня. Говорит, что багаж и паспорт мне вернут, и сам я буду свободен, посетив американское посольство, а еще – нанеся личный визит маркизе де Дентура. Она мне дальний родственник по линии жены. Я эту мадаму ни разу в жизни не видел, причин видеть ее не имею и вообще сомневаюсь, что она моему визиту обрадуется. Тем не менее лейтенант настаивает: мой визит к ней – обязательное условие освобождения.

(На среду, четвертое июня:)

Посетил маркизу. Та вручила мне письмо, которое надлежало доставить в Лондон. Впоследствии лейтенанта повышают в звании до майора, и он прибирает к рукам весь отдел, требуя заодно все дела у своего соперника, майора Линареса, главы тайной полиции.

Не стоит забывать, что Калифорния некогда принадлежала Испании. Несколько лет назад мне приснился сон: мы с Билли в Танжере; видим взрыв далеко на севере, и я говорю: «А вот и Мадрид».

Яркий пример того, что мы не контролируем слова – напевание песенок про себя. Сегодня утром я брился, вытянув шею. Напевал «Просто мой счет» из «Плавучего театра».

Лейтенант Кокуера: маленького роста, тощий, гладко выбритые щеки. Густая козлиная бородка, бледное синюшное лицо, серые глаза. Вижу его обманчивую вежливость, слышу просительный тон и так и представляю, как за стеной пытают заключенных, «обезьян, приматов». Целеустремленный, очень. Хладнокровен, скрывает эмоции. Работаете бывшими нацистами, устроившимися в Интерпол. Свержение режима Франко его не затормозило. Холодно и иронично смотрит на картину на стене, говорит: «Режимы приходят и уходят…»

(На воскресенье, шестое апреля:)

Из участка меня провожали очень вежливо – двое детективов, прежде поведших себя со мной весьма грубо и подозрительно. Один, толстоватый прыщавый блондин с холодными серыми глазами, пожал мне руку. Я спросил, пойман ли убийца.

– О да, – отвечал худой полицейский в сером костюме; плечи у него были уже бедер. – Он у меня дома. Знаете, я ведь раньше дискотеки проводил.

Полицейский в униформе вынес мой багаж на улицу и поймал мне такси. Я поселился в гостинице «Отель-Англе», а после сам на такси поехал к маркизе по адресу на визитке. Маркиза встретила меня с распростертыми объятиями.

– Ах, мой американский кузен.

Я согласился выпить чаю. Маркиза посмотрела на меня по-над чашкой.

– А теперь воспользуюсь правом просить об одолжении – доставить письмо в Лондон. И передайте с рук на руки…

Мне это не понравилось. Слуга тем временем объявил: «Граф и графиня де Грация».

– Ох, скучные люди, эти югославские роялисты. Разводили бы свиней, как их король.

Граф – маленький человечек, раболепно-вежливый; графиня – дегенеративного вида женщина с зубами грызуна. Стоило упомянуть, что у меня проблемы с законом, и графа словно в воду опустили. Графиня же присвистнула сквозь выпирающие зубы, как возбужденный бурундук.

– Однако вам пора, – напомнила мне маркиза. – У вас самолет через час.

– А билет…

– Я все устроила.

– Но мой багаж…

– В машине. – Маркиза обняла меня и незаметно сунула письмо во внутренний карман пиджака.

Машина: водитель – юный офицер. Прошел таможню. Лондон. Кристофер Брентвуд, Принцесс-плейс, 6. Письмо насчет устройства дискотеки:

«Разрешение на проведение дискотек как всегда задерживается. Согласен, танцклуб может стать выгодным вложением денег, если к делу подойти с умом и ограничить список посетителей достойными людьми. Следует учитывать, что разница во времени нам не на пользу, поэтому при отборе записей надо учитывать вкусы трех-, а то и пятилетней давности. Сожалею, но сам ввиду своего положения не могу вмешаться в дела напрямую, однако за кулисами не бездействую. Wenn nicht von vorn, den von hintern herum. (He спереди зайдем, так сзади.)»

Искренне ваш, Родригез де Кокуера В качестве названия дискотеки клуба предлагаю «Голубая лента».

Прочитав письмо, я отдал его Брентвуду.