– Часть этого мальчика принадлежит мне… первоклассный… но столько акционеров…

Мальчик уворачивается.

– Да заткнитесь же старье! Нет я не хочу дрочить в сортире… во-первых там полно скорпионов… к тому же фигня получится.

1910 курорты ветер кусочки денег над полем для гольфа летний день несется облаком сепии… Ты видишь серебряные фонтаны? слова и музыка несутся из 1910 подкрученные усы синий свет из цистерн… Китайские иероглифы уводят слова со страницы… вырастая из глиняной родины мимолетное транзисторное радио ведет ребенка… джанковая тошнота из старого зеркала мистер Мартин улыбается… хрень 1920-х в утреннем саду… холл отеля бормочет хрустальные скрижали… сквозь уличную толпу в Багдаде поднимается из-за пишущей машинки? Я шел мимо урн фонтанов и фигур…

Молодой свидетель в печальном слуге вниз по глиняным ступеням… фильм сады холлы отеля бормочут из черных «кадиллаков»… мистер Мартин улыбается… пулеметы в Багдаде… черные экскременты на урнах… холодный кофе стоит… всплывают старые имена… старый трюк фотографов ждет пустыря… кладбище мелькает то в фокусе то нет… тощий мальчик… Ми-истер улыбается… облака сепии с Панамы…

Газетчик Джей Брандейдж поблагодарил окружного чиновника извинился за то что отнял время и вышел на улицу. Погода внезапно изменилась. Только что по улицам ходили люди без пиджаков, и вот их унесло вместе с сухими листьями. Старая сигнальная башня опутана лозой. Он решил, что смысла взбираться на нее нет, и направился в обход, пока не уперся в деревянный забор. Вскоре он обнаружил дыру и протиснулся на заросший пустырь.

Большой скорпион нарезал круги посреди бункера. «Должно быть, это старое поле для гольфа», – решил он и нырнул во второй отсек. И попал в чей-то отстойник, чистый и прохладный, лишь бы на месте… хоть какая-то награда за тринадцать лет запутанных махинаций… то, что можно назвать спорной расчисткой., так или иначе, на третьем вздохе обнаружился искомый отель. Карты Арча разом бросаются в глаза…

Подразумеваемый Пацан

Подразумеваемый Пацан: невозмутимый серый гость с Плутона, разреженный так сильно, что его существование можно вывести лишь из того, что поменялись связи между какими-нибудь факторами, а когда? Сам не помнишь. Выстраиваешь систему, но вечно чего-то не хватает. Несколько выпавших секунд. Недостающий множитель в любом уравнении. Очерчивая границы того, чем он не является, неумолимо определяешь, что же он такое: Подразумеваемый Пацан с Плутона с равной легкостью может устроить на планете маньяческий дебош, а может тихо и аккуратно перестроить ее, беззвучно сделав подразумеваемый сдвиг или задвиг, смотря по обстоятельствам.

Ракурсные парни из космоса: ты никого, ничего не забыл? Имя? Скажем, банальный мистер Джонс, или миссис С. Занятие? Ну, скажем, турист… Называли меня именами и похлеще, я не против… Что, забыл сделку, которая обернулась чуток получше, чем ты думал, и ты подумал, может, ты чуток умнее, чем ты думал? (если такое недоразумение возможно, а оно у такого тупого организма всегда, всегда возможно). Или сделка не выгорела, а ты так и не понял, почему, и трепал о «гремлинах в темной комнате» по всем писсуарам Настоящего? Между объектом и фотографией? Между планом и действием? Между А и Б лежит длинная подразумеваемая тень.

Я есть морфин, исчезающий в твоих собачьих препаратах в Лексингтоне. Я апоморфин. Что стоит между джанки и барыгой? Между алкоголиком и баром? Что наводит шороху на сьемочной площадке фильма «снова упоротый, снова пьяный?» Ракурсные парни из космоса: ПОДРАЗУМЕВАЕШЬ? Я есть разница во времени между камерой и тем, что она снимает. Я есть лох, который выкупает там, где выкупать не должен. Я есть сила, что с камерой-обскурой уделывает киностудию, а со сломанной рогаткой – танковый полк.

Ракурсные парни, мелкая сошка, вы суетитесь, вожделеете того, что вам не принадлежит, и добиваетесь своего нахальством и ложью, вы мошенничаете: серый пепел Плутона сыпется у меня с рукава… пепел мертвой сигареты… недокуренной сигареты… Кто самый крутой игрок? Тот, кто вне игры, кто вообще о ней не думает. Его пределы шире, потому он видит дальше.

Я должен побеждать во всех играх солнечной системы, потому что я тот фактор, что вне системы, в количественном выражении бесконечно далек от нее. Сатурн превосходит любой фактор машинной системы, ведь он вне системной игры, джентльмены. Игроки, открывайте карты, или выходите из игры.

Подразумеваемый Пацан созывает вас именем Хасана И. Саббаха, или просто мистера И., если вам так больше по душе. Созывает с далекой точечки Плутона. Время радиоактивно. Его отсчитывает счетчик Гейгера. Времени осталось очень мало. Игроки, открывайте карты.

Синие живут в далеких спокойных кабинетах под непрерывным дождем банкнот. Синие сидят на совещаниях и поглощениях, а когда кто-нибудь выходит из конференц-зала, остальные поворачиваются друг к другу, спокойные, неторопливые, и говорят: «Мальчик на побегушках…» и веками кайфуют от того, как невозмутимо это сказали, потому что смысл этой игры в том, чтобы «сохранять спокойствие».

– Помнишь, что случилось с К.Д.? Вот ему прописали за эту хрень за прокол с майя…

– Мальчик на побегушках…

Так что сохраняй спокойствие. Чем спокойнее ты, тем дольше продержишься. А над Синевой далекий спокойный слой Серых. Холодные серые стальные лица и булавочные глаза испускают тяжелые немые плутоновые лучи, способные в единый миг погубить целую планету.

– Пацан, помнишь, как ты впервые отъехал на Синеве? Ту дозу прохладного синего металла?

– Создай бог что-нибудь покруче, он бы придержал это для себя… так и было… Пацан, это был Серый… к вопросу о ширке тяжелым металлом… да, я в курсе, ты спокоен… но по-настоящему холодным, внутри и снаружи, ты еще не был. Бывало, чтобы в позвоночнике тек жидкий воздух, и ты двигался медленно, тяжко, необоримо, как гидравлический домкрат? Бывало, чтобы из серых точек глаз бил стальной луч? Он даже не бьет, он падает, медленно и тяжко, вот как далеко ты отъезжаешь…

Серые особенно любят собираться в Лондоне, все в серых костюмах, серых плащах, в серых шляпах, булавки их стальных глаз источают убийственный дождь плутония, обращающий землю в холодную груду шлака, ледяной серый пепел. «Мы любим, чтобы было тихо и холодно. Мы есть Сверхоружие. Мы есть смерть. Когда нас призывают, оканчивается любая война».

– Поскольку тяжелый металл радиоактивен, ты поймешь, зачем сохранять спокойствие, а лучше неподвижность: там, где замешан тяжелый металл, холод становится, так сказать, жизненно важен. Те таблицы, по которым сейчас определяют М.В. (момент взрыва) разных элементов настолько сложны, что обработать их с приемлемой точностью не способна никакая машина, а вот спокойствие никогда не подводит. Честное слово, Пацан: чем спокойнее ты, тем дольше продержишься. И ни при каких обстоятельствах не имей дела с Жаром. Знаешь, что за люди эти Жаркие? Ну так я тебе скажу. Вот он, молодой агент, такой приличный, расслабленный, сидит в синей комнате и вслушивается в пение джанка в голове, как любой достойный гражданин, и тут машина дает сбой, как всегда бывает, когда на смену спокойствию приходит стрем, и люди пачками отдают команды кто во что горазд, целый блок становится автономным, глядишь, эти сепаратисты, чтоб их короткое замыкание побрало, уже поделили всю машину на сектора… и вот уже одна из этих редких сволочей подбрасывает вонючий раскаленный текст в приличный дом тяжелого металла, и эта пламенеющая сороконожка на полу плюется жаром из огненной головы сверхновой. Напрасно наш бесстрашный молодой агент заявил: «Ты стремный». Он это сказал, сказал веско, и они сошлись. Понимаешь, когда жар и холод встречаются… В правом углу у нас герой всех печей Сэмми Мясник. Он горячий, как сверхновая, и острый, как бритва. В левом углу – самый холодный из всех холодных, Старый Докторе Плутона. Надеюсь, прежде чем они закончат, я успею упаковать свои вещи…

– Джон, да забей ты на свой джанк. Ты что, не понимаешь? Этот сраный сортир в любую минуту взлетит на воздух…

– Мэри, я давно хотел тебе сказать…

– Джон, слушай, сейчас не время. Побежали как есть.

– Короче, Мэри, давай не будем горячиться. Утро вечера мудренее, а с утра я поговорю с банкиром…

– Началось, Джон… ДЖОН. ..Доктор на сцене… Ты же знаешь, что это значит в шоу-бизнесе.

– Мэри, прекрати истерику… лично я свято верю влечение апоморфином, просто выключи градусник… надо беречь энергию… найдется и ей применение… значит, у нас есть прохладный синий джанк с Урана, холодный серый джанк с Плутона, почему бы не попробовать апоморфин с Плутона? Не зря же меня назовут