белая роза, герцогиня действительно проявила к Кэрол большой интерес. Она любовалась необычным цветом волос девушки и давала ей наставления о том, как сохранить в будущем хороший цвет лица.

— В молодости у меня был оттенок кожи, очень похожий на ваш, — говорила она ей. — Вы будете оставаться прекрасной всю жизнь, если не поддадитесь соблазну погубить свою кожу избытком ненужной косметики. Таким, как вы, макияж совершенно не нужен… ну, разве совсем-совсем легкий.

Она провела костлявым пальцем по щеке Кэрол, наслаждаясь гладкостью ее кожи.

Марти очень внимательно смотрела на свою подругу, словно ей никогда раньше не приходило в голову, что во внешности Кэрол есть какое-то совершенно особенное очарование, а Джеймс без устали мерил шагами великолепный салон, где лакей в парике, шелковых чулках и старинной ливрее подавал им чай.

Поднеся к глаза старомодный лорнет, герцогиня принялась рассматривать сквозь его стекла своего крестника.

— Когда же, наконец, ты соберешься жениться, Джеймс? — спросила она, несколько озадачив присутствующих столь неожиданном вопросом.

Джеймс обернулся и посмотрел на нее каким-то странным взглядом. Потом улыбнулся, прикрывая темно-синие глаза своими длинным ресницами.

— Никогда, Мария, пока это от меня зависит, — ответил он резко и решительно.

Герцогиня с раздражением стукнула об пол своей палкой.

— Вздор! — воскликнула она. — Ты просто обязан жениться, и я думаю, что для этого настало самое подходящее время. — Возможно, по чистой случайности она скользнула взглядом по Кэрол, примостившейся на маленькой скамейке возле ног герцогини. — Подходящая жена — это самое важное в жизни мужчины, в особенности такого, как ты. Нужно, чтобы в доме была хозяйка. О да, я знаю, вы с Марти очень привязаны друг к другу, и, конечно же, это, в равной мере, и ее дом… Но я не вижу здесь никакой помехи твоей женитьбе. — Хмуря брови, она посмотрела на Марти, словно та была главным препятствием женитьбе ее крестника. — Я слышала, что говорят о тебе, Джеймс, и этой Сент-Клер. Она мне очень не нравится и совершенно тебе не подходит.

Герцогиня вновь взглянула на него, словно вызывая на спор. Но спорить Джеймс был не в настроении, или же он заподозрил какую-то опасность для мадам Сент-Клер.

— Ведь я уже говорил вам, Мария, что вообще не собираюсь жениться, если только кто-нибудь не накинет мне на шею аркан и силой не притащит к алтарю, — шутливо ответил он, опускаясь в глубокое кресло возле герцогини. — А так как мало кто из женщин отважится на такое, я чувствую себя вполне безопасно. — Он дотянулся до морщинистой руки герцогини, лежавшей на подлокотнике кресла, и погладил ее. — Не беспокойтесь, милая крестная, не стоит.

— Но я не могу не беспокоиться, — настаивала герцогиня. — Ты — мой любимый крестник, и я очень хочу видеть тебя женатым.

— Тогда вам придется прожить еще много-много лет, — заметил Джеймс и улыбнулся ей с такой нежностью, что она не нашла больше возражений и лишь продолжала с восхищением смотреть на него.

Ведь Джеймс был так красив, и, будучи до мозга костей француженкой, герцогиня просто не могла равнодушно взирать на мужскую красоту.

Через неделю Кэрол сопровождала Марти во время другого выхода в Парижский высший свет. На этот раз они были приглашены на банкет, устроенный работниками дипломатического корпуса. Джеймс, как обычно, привез их. В своем безукоризненном синем костюме и белоснежной сорочке он выглядел стопроцентным англичанином. В каждом его шаге и жесте чувствовалось достоинство. Сегодня это был человек, для которого не существует мелочей, когда дело касается его сестры или ее ближайшей подруги, который должен быть уверен в том, что каждая будет обеспечена достойной компанией и подходящими напитками.

Кэрол выбрала фруктовый сок, а Марти настаивала на чем-нибудь более крепком и, пригубив водку с лимонным соком, сказала:

— Водка у меня всегда ассоциируется с романтическими русскими новеллами.

Они прислонились к подоконнику в уголке просторного многолюдного зала. Глаза Марти искрились, и Кэрол, глядя на нее, удивлялась, какой взрослой выглядит ее подруга в своем ансамбле из кремового шелка, состоявшем из костюма и тюрбана.

— Какая досада, — воскликнула Марти, — сюда направляется Арман, и ищет он тебя, а вовсе не меня! — На мгновение на ее лице появилось выражение разочарования. — Я, пожалуй, исчезну. Мне и в самом деле необходимо напудриться.

Марти немедленно удалилась, предоставив Кэрол приветствовать графа и делать вид, что она не замечает выражения откровенного восхищения в его глазах. В сшитом в английском стиле бело-голубом платье из рубчатого шелка, которое она успела купить накануне, девушка выглядела потрясающе стройной. Она стояла, держа в руке хрустальный стакан с апельсиновым соком, а вокруг раздавался нестройный гул голосов, развлекавших друг друга беседами, гостей.

Арман скорчил комичную гримасу и прикрыл уши руками.

— Какой шум! И зачем только люди ходят на подобные сборища? Уверяю, что с большим удовольствием встретил бы разъяренного льва, чем кое-кого из женщин, присутствующих сегодня в этом зале. — Его карие глаза сверкали. Он приблизил свои губы к уху Кэрол настолько близко, насколько это позволяли приличия. — Большинство этих женщин, знаете ли, имеют взрослых дочерей, которых им не терпится выдать замуж. А я ни с кем не обручен, вот и представляюсь им вполне подходящей партией!

Кэрол смотрела на него, и в ее памяти оживало то впечатление, которое произвел на нее граф при их первой встрече: тогда он показался ей исключительно симпатичным человеком. Он не был красавчиком, подобно Джеймсу Пенталону, кстати сказать, куда-то исчезнувшему. Он был красив какой-то своеобразной, лишь одному ему присущей красотой. И еще от него веяло спокойствием и силой. Ей казалось, что, доведись ей встретиться с разъяренным львом, она не почувствует страха, если рядом окажется этот человек: он наверняка способен с ним справиться. Ему вообще не составит большого труда справиться с любыми обстоятельствами и трудностями.

В довершение всего, этот человек имеет титул, и титул ему очень идет. Нет ничего удивительного в том, что матери пытаются добиться его благосклонности для своих незамужних дочерей.

— Думаю, вы не особенно боитесь ни матерей, ни их дочек, — уверенно сказала Кэрол. — Как и Джеймс Пенталон, вы женитесь только тогда, когда сами этого захотите.

— Избави меня Бог делать что-нибудь так же, как Джеймс, — заметил француз, при этом в его глазах читалось неодобрение. — Кстати, предполагаю, что это именно он затащил вас сюда и бросил на произвол судьбы. Я этого не могу одобрить. Вот если бы вас сюда пригласил я… — Он пожал плечами. — Но я ни за что не пригласил бы вас сюда. Я пригласил бы вас в какое-нибудь другое, гораздо более интересное место.

Кэрол улыбнулась ему.

— Мне здесь очень интересно, — возразила она. — Видите ли, обычно я не имею даже таких возможностей… Я хочу сказать, что ведь я — не Марти. Я из числа тех, кто сам зарабатывает себе на жизнь. А люди, живущие упорным тяжелым трудом, обычно не получают приглашений на такие вот банкеты.

— Людям, похожим на вас, ни за что нельзя позволять трудиться в поте лица, — нахмурив брови, заметил граф. — О таких людях просто необходимо заботиться.

Она взглянула в его карие глаза, на мгновение смутилась и, опасаясь покраснеть, отвела взгляд.

— А вот и мистер Пенталон, — с облегчением в голосе сказала Кэрол. — А вместе с ним и очаровательная мадам Сент-Клер… — она запнулась, чуть было не сказав, что мадам Сент-Клер висит на руке у своего высокого спутника.

Мадам Сент-Клер была вся в черном. Блестящий дорогой костюм прекрасно оттенял ее нежную кожу. На груди, в ушах и на запястьях рук, затянутых в длинные перчатки, переливаясь, сверкали бриллианты. Подобно бриллиантам, сверкали и ее глаза; казалось, что даже пухлые губки этой женщины блестят, как пунцовое яблоко, созревшее под лучами летнего солнца.

К немалому удивлению Кэрол, она увидела, что Пенталон вместе с прекрасной Сантой решительно