Да, в этой головоломке действительно нужно было разобраться. «Брент Грин лично вышел с нами на связь и отозвал нас». Это может объяснить, почему на Капитолийском холме не было видно полицейских. Обычно их там полно.
Поглядев в окно, Стефани увидела, что они находятся рядом с Дюпон-Серкл.
— Нужно убедиться, что за нами нет слежки.
— Удобнее всего это сделать в метро.
Стефани согласилась.
— Куда направимся? — спросила Кассиопея.
Стефани взглянула на очертания духового пистолета, угадывающиеся под жакетом женщины.
— У тебя еще остались эти дротики, которые так ловко усыпляют людей? — осведомилась она.
— Навалом!
— Тогда я точно знаю, куда нам надо ехать.
29
Малоун сидел в кресле между окном и кроватью, на которой крепко спала Пэм. Ранец Джорджа Хаддада лежал у него на коленях. Он оказался прав относительно антисептика: пока он обрабатывал рану, Пэм морщилась, крепко впившись зубами в полотенце, а по ее щекам катились слезы. И все же она мужественно выдержала это испытание, не издав ни звука. Малоун спустился в бутик, расположенный в вестибюле гостиницы, и купил ей новую рубашку.
Малоун устал, но его «Магеллановы нервы», как он сам называл их, снабжали мышцы неистощимой энергией. В его памяти были живы дни, когда он не ел по несколько дней, в его крови бурлил адреналин, а мысли были заняты только одним: выполнить задание и при этом уцелеть. Ему казалось, что эта гонка — часть его прежней жизни, и с тех пор он больше никогда не испытывал тех ощущений. Но вот они вернулись.
Последние несколько часов казались страшным сном. Вот только когда просыпаешься после приснившегося кошмара, происходившие в нем события кажутся размытыми и смазанными, а каждая минута сегодняшнего дня отпечаталась в его сознании четко, как качественная фотография. Его друга Джорджа Хаддада застрелили прямо на его глазах. Какие-то люди, преследующие только им известную цель, охотились за чем-то, и все это, казалось бы, не имело никакого отношения к самому Малоуну. Тем не менее кто-то из тех же людей похитил сына Малоуна и взорвал его книжный магазин. Нет, это его касалось, да еще как! Он был намерен поквитаться с ними и, подобно Хаддаду, полон решимости расплатиться сполна.
Но для этого ему была нужна информация.
Комментарии Хаддада — и до, и после появления израильтян — были довольно загадочны. Хуже того, он так и не успел толком сообщить о том, что открыл много лет назад и из-за чего Израиль возжаждал его смерти. Надеясь на то, что ответы на эти вопросы находятся в ранце, лежащем у него на коленях, Малоун расстегнул застежки и достал из него книгу, три блокнота и четыре карты.
Книга представляла собой томик восемнадцатого века в обложке из хрупкой тисненой кожи, словно выгоревшей на солнце. Надпись на обложке было не разобрать, поэтому Малоун раскрыл книгу и прочитал название на титульном листе.
Евсевий Софроний Иероним
ПУТЕШЕСТВИЕ ГЕРОЯ
Малоун стал перелистывать страницы.
Книга была написана более двухсот лет назад в удивительно педантичном, лишенном красок стиле. Малоун не сумел понять, чем она так важна, и надеялся отыскать ответ в блокнотах Хаддада.
Сначала он мельком проглядел листы, исписанные убористым почерком Хаддада на английском языке, а потом принялся читать более внимательно.
«…Ключи к загадке, оставленной мне Хранителем, оказались сложными для понимания, Квест героя — труден. Боюсь, я был дураком. Но — не первым. Томас Бейнбридж тоже был глупым человеком. В конце восемнадцатого века он, по-видимому, получил приглашение в Библиотеку и совершил Квест героя. Одно из условий приглашения состоит в том, что этот визит должен оставаться тайным для всех, кроме Приглашенного. Не для того Хранители на протяжении двух тысячелетий оберегали Библиотеку, чтобы кто-нибудь из Приглашенных стал трубить о ней на весь мир. Но Бейнбридж нарушил это условие и описал свое путешествие. Стремясь скрыть это предательство, он замаскировал рассказ под фантастический роман, назвав его, однако, вовсе не оригинально — „Квест героя“. Книга вышла в свет малым тиражом и осталась практически незамеченной читающей публикой. Тем более что во времена Бейнбриджа фантастический жанр в литературе не пользовался уважением и уж вовсе не мог заинтересовать читателей роман, главный герой которого совершает путешествие в некую мифическую библиотеку. Одну копию книги мне удалось найти три года назад. Я выкрал ее из некоего поместья в Уэллсе. Прочитав ее, я, правда, узнал мало нового. Бейнбридж, однако, не смог противиться искушению обмануть доверие Хранителей еще раз. Незадолго до смерти он возвел на территории своего Оксфордширского поместья мраморный монумент, на котором по его приказанию была вырезана картина и римские буквы. Это картина Никола Пуссена „Аркадские пастухи — II“».
Малоун мало что знал про Пуссена, хотя имя художника, конечно же, было на слуху. К счастью, в одном из блокнотов Хаддада содержалась кое-какая информация о знаменитом французском живописце.
«Как и Бейнбридж, Пуссен обладал мятущейся душой. Он родился в 1594 году в Нормандии, и первые тридцать лет его жизни были полны тягот и невзгод. Он страдал от недостатка покровителей, от неблагодарных куртизанок, от долгов и слабого здоровья. Его не вдохновила даже работа по росписи потолка Большой галереи Лувра. Жизнь Пуссена стала меняться к лучшему только после того, как в 1642 году он уехал из Франции в Италию. На это путешествие, которое в то время занимало пару недель, у Пуссена ушло почти шесть месяцев. Оказавшись в Риме, Пуссен стал писать в новой манере и с уверенностью. Это не осталось незамеченным, и вскоре о нем уже заговорили как о самом прославленном живописце Рима. Многие строили предположения относительно того, что где-то по пути в Италию художнику посчастливилось открыть некий великий секрет. И вот что еще интересно. Когда картина „Аркадские пастухи“ была закончена, купивший ее кардинал Роспильози, впоследствии ставший Папой Климентом IX, предпочел не выставлять ее на всеобщее обозрение, а держал в своем частном доме. Роспильози был человеком с большим художественным вкусом, интересовавшимся всем загадочным и эзотерическим. Он владел великолепной личной библиотекой, и историки позже стали называть его свободомыслящим Папой.
Намек на то, что произошло с Пуссеном, можно найти в письме, написанном через шесть лет после „Пастухов“ священником, братом министра финансов при дворе Людовика XIV. Он писал, что некая информация, которую сообщил ему Пуссен, может представлять исключительный интерес для французской монархии. Я обнаружил это письмо несколько лет назад в архиве семьи Косе-Бриссак.
„Мы с ним обсуждали определенные вещи, которые мне просто необходимо будет пересказать вам в деталях. Чтобы вы благодаря месье Пуссену получили такие преимущества, которые мечтали бы получить даже короли. По его словам, об этом, возможно, никому не станет известно еще на протяжении многих веков. Более того, речь идет о вещах, которые настолько трудно открыть, что с ними не сравнятся никакие сокровища мира“.
Озадачивающее утверждение, ничего не скажешь! Но то сооружение, которое Бейнбридж возвел в
