должна показать этому человеку, в каком подавленном состоянии пребывает. Он только обрадуется, если увидит, что ей больно. Она уже доставила такое удовольствие сегодня утром Ране.

— Моя наложница не станет навлекать на себя мой гнев. Она хорошо знает, что это такое.

— Возможно, и так, но она обращалась со мной как с животным, — бросила Аллегра, не взглянув на своего мучителя.

Она снова вспомнила, как проснулась сегодня утром и обнаружила, что ее волосы лежат клочьями на подушке. Она принялась быстро ощупывать свою голову, и ее охватил ужас. Ей и сейчас хотелось поднять руки и прикоснуться к торчащим в разные стороны коротеньким пучкам, но она поборола это желание. Если она покажет ему, что страдает, он будет только рад. Нет, она не доставит негодяю такое удовольствие.

— Ты лгунья! — прорычал Нассар.

Она старалась держаться из последних сил, чтобы не растерять остатки терпения. Аллегра бросила на него презрительный взгляд:

— А вы просто дурак.

Послышался зловещий треск — он ударил ее, и ее голова резко склонилась набок. Чтобы не упасть и удержаться на ногах, она сделала несколько шагов назад и уперлась спиной в охранников. Грубые руки снова вытолкнули ее в центр шатра. Она притронулась рукой к щеке и заморгала.

Резкий выкрик, в котором чувствовалось отвращение, заставил се обернуться. Словно пораженная молнией, она застыла на месте — перед ней сидел ее бедуинский шейх и с презрением смотрел на Нассара. Она решила, что это ей мерещится. Аллегра на мгновение закрыла глаза, а потом резко открыла их. Он и в самом деле находился здесь. Это не было плодом ее воображения. Ее плечи опустились, она облегченно вздохнула и снова посмотрела на его красивый профиль. Он пришел сюда, чтобы спасти ее.

— Вы, вероятно, считаете меня идиотом, Нассар. Я не собираюсь принимать это жалкое существо даже в качестве подарка.

Ее надежда мгновенно угасла. Вот как, оказывается, она выглядит сейчас! Шахин подошел к ней и смотрел на нее так, будто видел впервые. Потом обошел вокруг нее, словно она была экспонатом. Окинул скептическим взглядом.

Аллегра сжалась в комок. Через мгновение он взял ее за подбородок, заставил повернуть голову и посмотрел на то место на лице, куда ее ударил Нассар. Из его горла вырвался низкий звук. Она попыталась заглянуть ему в лицо, но Шахин уже отвернулся.

— Даже если бы она и заинтересовала меня, я бы не стал ее брать. У нее немало изъянов.

— Пусть ее внешность не вводит вас в заблуждение, шейх Шахин. Уверяю вас, эта женщина может доставить вам удовольствие.

Ее загадочный бедуин снова окинул ее взглядом с головы до ног, а затем махнул рукой. Она изо всех сил пыталась понять, что здесь происходит. Когда он отошел от нее, она задрожала. Без сомнения, он не оставит ее здесь.

— Она слишком дерзкая. Даже Абияд не такой упрямый, как она.

— Хотите сказать, что не сможете справиться с ней?

Нассар погладил бороду и, приподняв брови, посмотрел на Шахина.

— Можно, конечно, использовать хлыст, чтобы заставить это существо слушаться, но дрессировка требует терпения и мягкой руки. — Он снова окинул ее взглядом с головы до ног и покачал головой. — Я смог бы приручить ее, но не думаю, что она стоит моего жеребца.

Ее сравнивают с кобылой… Речь идет о цене. Аллегре показалось, что ее бросили в озеро с ледяной водой. По телу пробежала дрожь, и сердце остановилось на несколько секунд. Она не могла вздохнуть. Боже милостивый, Нассар пытался обменять ее на жеребца. Внутри у нее все перевернулось, к горлу подступила желчь. Ей стало дурно, и она закрыла глаза. Через несколько секунд тошнота прошла, теперь ее заполнил гнев, и Аллегра сжала руки в кулаки. Она снова посмотрела на Нассара. Его лицо заострилось, сделалось хитрым, как у лисы.

— Что ж, хорошо. Я отдаю вам женщину и жертвую в придачу четверть той суммы, которую вы заплатили за жеребца.

Шейх Шахин насмешливо рассмеялся, и Аллегра почувствовала себя униженной. Ее охватили гнев и ужас, ее старые раны снова раскрылись. Ей показалось, что она перенеслась в свое далекое прошлое, в ту первую ночь, которую она провела в публичном доме. Аллегра снова слышала резкий голос своей матери и мягкий голос мадам Эжени — они договаривались о цене. Когда конечная цена в десять фунтов была оговорена, она с ужасом посмотрела на мать, которая, не оглядываясь и ничего больше не говоря, вышла из борделя. Аллегра медленно, с шумом втянула в себя воздух, пытаясь справиться со своей болью.

Этот звук привлек внимание шейха Шахина, и на мгновение ей показалось, что она увидела жалость на его лице. Но его критический взгляд снова заскользил по ее телу, и она поняла, что ошиблась. Затем он посмотрел на Нассара. Она с такой силой сжимала кулаки, что костяшки пальцев побелели. Горячая волна гнева и ненависти пробежала по ее телу. Для этих мужчин она была всего лишь животным, живым товаром, о цене которого они никак не могли договориться.

— Женщина и три четверти той суммы золотом, которую я заплатил за Абияда, — небрежно бросил Шахин, складывая руки на груди.

— Сорок процентов, — покачал головой Нассар.

— Шестьдесят.

— Идет, — сказал Нассар и, широко улыбнувшись, протянул Шахину руку, чтобы скрепить договор. — Вы заключили хорошую сделку, клянусь.

Гнев поглотил ее, словно быстрая река с водоворотами. Течение затягивало в самое глубокое место, она не видела перед собой ничего, кроме этих двух самцов, которых ей хотелось убить. С яростным криком она бросилась на Нассара, ее руки обхватили инкрустированную драгоценностями рукоятку ножа, который был прикреплен к его поясу. С силой рванув его, она вытащила его из ножен. Шейх стал выкрикивать ругательства, а его люди громко закричали, когда она, кинувшись к нему, попыталась вонзить лезвие Нассару в грудь. Сильные пальцы впились в ее запястье.

— Бросьте нож, дорогая.

Голос Шахинабыл мягким и нежным, и в нем снова послышалась жалость. Показалось ли ей это? Нет, невозможно. Этот человек только что торговался о цене за нее. И купил ее.

— Я свободная женщина, я подданная ее величества королевы Виктории. Вы не можете продавать меня, как скот. Вы слышите меня, негодяи?!

Она попыталась освободиться из рук Шахина, который крепко и в то же время мягко держал се, но из этого у нее ничего не получилось. Продолжая держать ее, Шахин забрал у нее нож и передал его Нассару. Тот зло улыбнулся:

— Только терпением, которое вы считаете таким эффективным инструментом, тут не обойтись, Ньюкасл. Но вы, англичане, всегда были большими упрямцами. Может быть, вы и справитесь с ней.

Услышав эти слова, Аллегра резко повернула голову и посмотрела на Шахина. Ньюкасл? Боже милостивый! Он не был бедуином. Он был англичанином и только что купил ее. Аллегра была потрясена, темные воспоминания прошлого снова нахлынули на нее. Это было так давно, но ее по-прежнему мучила та боль, что она пережила прежде. Теперь она не могла выбирать. Ее продали второй раз в жизни.

— Джамал, отведи ее к лошадям, — тихо сказал шейх Шахин.

Она слышала его слова, но ей казалось, что они доносились откуда-то издалека. Аллегра как будто снова вернулась в дом мадам Эжени. Опять ощутила вкус того сладкого вина, что оставили ей на ночь, снова почувствовала запах дешевого одеколона, мешавшийся с вонью прокисшего пива. Стыд и унижение. Ее нутро вновь выворачивало наизнанку. Прошлое ожило и стало настоящим. Как это могло случиться?

Она снова превратилась в того ребенка, которого продали. Беззащитная, отвергнутая, лишенная будущего, Аллегра не могла сейчас ничего изменить. Неужели она и в самом деле ошибалась? Она не могла управлять своей судьбой, та сама распоряжалась ею. Нет! Она отказывалась в это верить: слишком много пережила, чтобы потерять веру в себя и способность справляться со всеми тяготами жизни.

И все же унижение хорошо было ей знакомо. Нассар только что продал ее. А чего иного она могла ожидать от этого дикаря? Но ее купил англичанин. От этой мысли ее снова затошнило. Мадам Эжени по крайней мере никогда не лгала ей и не притворялась кем-то другим. Аллегра никак не могла справиться с шоком, она все еще дрожала. Человек, называвший себя Шахином, прищурился и посмотрел на нее: