— Дикен! Дикен! — обрадовалась Мэри. — Как ты сумел так рано сюда добраться?

— Рано? — поднимаясь на ноги, переспросил мальчик.

— По-моему, солнце еще только встало, а ты уже тут, — отозвалась Мэри.

— Да у меня просто сил нет в такие дни дождаться, пока солнце взойдет, — весело подхватил Дикен. — Ты погляди. Сегодня все будто рождается заново. Я как глаза открыл, тут же слышу: вся пустошь жужжит, посвистывает, какие-то звери в земле роются. Ну я и пошел на улицу. А уж как поднялось солнце и птицы запели, тут я и вообще не знал, куда себя деть от радости. Вот мне и вздумалось поработать немного в этом саду.

Волосы у Дикена растрепались, глаза сияли.

— А здесь я, как посмотрел на все это цветение, прямо чуть с ума не сошел, — продолжал он. — Надо же, чтобы было такое чудо на свете, мисс Мэри!

— Ой, Дикен! — тут же воскликнула девочка. — Я тоже сегодня так счастлива, что даже дышать не могу!

Пока дети обменивались впечатлениями, рыжий зверек подошел к Дикену, уселся рядом и положил голову ему на ботинок. Заметив это, ворон громко каркнул и перелетел с яблони к Дикену на плечо.

— Ой, вы же еще не знакомы! — спохватился мальчик. — Это, Мэри, мои друзья. Лисенок Капитан и ворон Уголек. Они сюда шли со мной от самого дома. Видала бы ты это зрелище! — радостно добавил он. — Уголек летел прямехонько над моей головой, а Капитан несся по пятам, как будто я убежать от него собираюсь.

Лисенок и птица быстро освоились в обществе Мэри. Уголек так и продолжал сидеть у Дикена на плече, а Капитан следовал за детьми по всему саду.

— Ты погляди, погляди только, Мэри! — то и дело слышался восторженный шепот Дикена.

Следуя его призывам, Мэри то опускалась вместе с ним на колени, то, низко склонившись над землей, разглядывала какие-то удивительные побеги, или бутоны, или еще какое-нибудь чудо, которое появилось в этот первый весенний день. Мэри и Дикен насчитали несколько тысяч новорожденных растений, и каждое они одарили частичкой огромной радости, которая переполняла их души.

Больше всего понравился Мэри пестрый ковер из лиловых, оранжевых и ярко-желтых крокусов, которые сплошь покрыли маленькую поляну. И тут же ее ожидал новый сюрприз. На серых стеблях роз набухли почки! Теперь уже можно было не сомневаться: розы за десять лет не погибли. В природе сегодня и впрямь творилось какое-то чудо. Это было так заразительно, что Мэри и Дикену захотелось внести свою лепту. Они схватили садовые инструменты и стали копать, рыхлить, выпалывать сорняки. Вскоре щеки у Мэри стали красными, как у Дикена, да и волосы растрепались не хуже, чем у него. Именно в этот момент появился Робин. Повел он себя совсем по-другому, чем прежде. Стремительно перелетев через стену, он скрылся в самом глухом уголке сада.

Мэри уже раскрыла рот, чтобы его окликнуть, но Дикен опередил ее:

— Тише. Робину сейчас очень некогда. Он нашел самочку и собирается строить гнездо. Если мы его не спугнем, они вместе останутся здесь.

Дети тихонько опустились на траву и застыли. Им очень хотелось, чтобы Робин и самочка устроили гнездо в Таинственном саду.

— Пусть пока Робин думает, что здесь нет никого, — зашептал Дикен на ухо Мэри. — Он сейчас весь в заботах о будущем, потому и стал гораздо пугливей. И на болтовню с нами у него совсем времени нет. Ни у птиц, ни у людей и ни у кого на свете не бывает лишнего времени, когда настала пора собственный дом возводить. Так что давай-ка с тобой посидим. Вообрази, будто мы какая трава или кустарник и тут просто выросли. А я как увижу, что Робин немного освоился, так дам ему один знак. Тогда он сразу поймет, что мы не станем ему мешать, и больше нас опасаться не будет.

Мэри согласно кивнула. Она старалась сидеть как можно тише, но все равно до Дикена ей было далеко. Он словно и впрямь слился с кустарником, росшим вокруг. Если бы на теле мальчика вдруг появилась пара- другая зеленых побегов, Мэри сейчас ничуть бы не удивилась.

— Без строительства гнезд ни одной весны не бывает, — немного помолчав, продолжал объяснять Дикен. — Птицы их строят с самого Сотворения Мира, и людям тут лучше не вмешиваться. Можно только напортить или потерять друга.

— Уж если мы должны не обращать на Робина никакого внимания, давай перестанем о нем говорить, — взмолилась Мэри. — Как же я могу не глядеть на него, когда ты мне рассказываешь про строительство гнезд.

— Хорошо, — согласился Дикен. — Тогда расскажи ты мне что-нибудь, Мэри.

Она не заставила себя просить дважды и тут же осведомилась:

— Ты когда-нибудь слышал о Колине?

— А ты? — пристально посмотрел ей в глаза Дикен.

— Я его теперь знаю, — ответила девочка. — Всю эту неделю, пока шел дождь, мы виделись каждый день. Колин сам попросил, чтобы я ходила к нему. Потому что со мной он гораздо меньше вспоминает про болезнь и про то, что скоро умрет.

— Хорошо, что ты его знаешь, — с облегчением проговорил Дикен. — Иначе мне ведь пришлось бы скрывать от тебя про него. А я скрывать ненавижу.

— Но ведь про сад тебе скрывать нравится? — забеспокоилась Мэри.

— Про сад — да, — подтвердил Дикен. — Но это совсем другое дело. А когда кому-нибудь плохо и тебе велят не говорить никому, тут я уж не знаю, что делать. По-моему, скрывать такое никуда не годится.

— Я тоже думаю, что Колина скрывать от меня было не надо, — согласилась девочка. — Ты сам-то откуда о нем узнал, Дикен?

— Все слуги мистера Крейвена знают, что у него есть больной мальчик. Мистер Крейвен очень не любит, когда его спрашивают о сыне, и сам о нем никогда первый не заговаривает. И никто его старается не расстраивать. В наших краях все очень жалеют мистера Крейвена. Жена-то у него была просто красавица, и они так друг друга любили. Я это все от миссис Мэдлок узнал. Она всегда к нам заходит по пути в Туэйт, и они с матушкой часто при нас разговаривают. Но вот как тебе-то, мисс Мэри, удалось о мистере Колине выведать? Марта говорит, от тебя его уж так скрывали…

Мэри в подробностях изложила Дикену, как нашла в доме больного мальчика.

— Бедняга Колин, — сочувственно покачал головой Дикен. — Говорят, у него глаза точь-в-точь как у покойной матери. Только у нее они были веселые, а Колин всегда грустит. Вроде бы из-за этих глаз мистер Крейвен и избегает смотреть на сына.

— Значит, тебе тоже кажется, что мистеру Крейвену было бы легче, если бы Колин умер? — встревожилась Мэри.

— Да нет, мистер Крейвен ведь добрый, — решительно возразил Дикен. — Вот если только… — Мальчик на секунду замялся, а потом скороговоркой добавил: — Мистеру Крейвену вроде как было бы легче, если бы Колин вообще никогда не родился. Моя матушка так говорит. И она считает, для Колина это очень плохо, потому что такие дети неважно растут. Конечно, мистеру Колину ни в чем нет отказа, и все ему купят. Но матушка говорит: «Лучше бы этому бедному мальчику побольше душевного отношения».

— Да-а, — грустно проговорила Мэри. — Этого Колину, наверное, больше всего не хватает. Мистер Крейвен боится, как бы у него горб не начал расти. И Колин тоже боится. Он мне однажды сказал: «Если только почувствую, что становлюся горбуном, буду кричать, пока не умру».

— Если все время лежать и думать, какой ты несчастный, можно и умереть, и горбатым стать, даже если у твоего отца никогда горба не было, — многозначительно изрек Дикен и стал гладить лисенка, который давно уже тыкался носом ему в ладонь.

Мэри по-прежнему сидела, не шевелясь. Она боялась спугнуть Робина.

— Помнишь, какой этот сад был серый, когда ты меня первый раз сюда привела? — вспомнил вдруг Дикен.

— Зато как теперь тут все распустилось! По-моему, даже стена стала другого цвета, — отозвалась Мэри. — Правда, Дикен, смотри. Весь камень словно в зеленой дымке.

— Конечно, весной всегда так, — тоном искушенного в подобных делах человека отвечал мальчик. — Потом стена еще больше позеленеет. Ты лучше угадай, о чем я сейчас подумал?

— Может, о том, как помочь Колину? — с надеждой спросила Мэри.