Роджер и Алек переглянулись.

– Я всегда говорил, что это замечательная женщина, — прошептал Роджер другу, когда они за майором последовали в библиотеку.

– Я могу быть чем-нибудь полезен, сэр? — спросил дворецкий стоя в дверях.

– Да, Грэйвс, вы тоже войдите, — быстро взглянув в его сторону, сказал майор Джефферсон. — Будете свидетелем.

Четверо мужчин один за другим вошли в библиотеку. Занавески на окнах еще не открывались, и свет был тусклым. Джефферсон быстро прошел к окнам и резким движением отдернул занавески с французских окон. Потом повернулся и молча кивнул в сторону большого письменного стола.

В кресле, которое было немного отодвинуто от стола, сидел или, вернее, полулежал откинувшись назад мистер Стэнуорт. Правая рука, свисавшая почти до пола, крепко сжимала небольшой револьвер; палец все еще конвульсивно нажимал на курок. Посередине лба, как раз у самых волос, была маленькая круглая дырочка, края которой выглядели странно почерневшими. Голова мистера Стэнуорта откинулась на спинку кресла, широко открытые глаза остекленело уставились в потолок.

Как и сказал Джефферсон, зрелище было не из приятных.

Роджер первым прервал молчание.

– Черт побери! — тихо произнес он. — С чего это ему вздумалось?.. И зачем?!

– Почему вообще так поступают? — спросил Джефферсон, уставившись на неподвижное тело, словно пытаясь проникнуть в его тайну. — Надо думать, у него была на то чертовски важная причина. Не так ли?

Роджер нетерпеливо пожал плечами.

– Разумеется. Но почему именно Стэнуорт? Я бы никогда не подумал, что у него в жизни есть хоть малейшая забота! Конечно я его хорошо не знал, но только вчера я тебе говорил, Алек… — Роджер внезапно замолк. Лицо Алека стало мертвенно-бледным; расширенными от ужаса глазами он уставился на распростертую фигуру в кресле.

– Я совсем забыл, — тихо пробормотал Роджер майору Джефферсону. — Парень еще слишком молод, чтобы побывать на войне. Ему всего лишь двадцать четыре года. Впервые увидеть труп — это, конечно, шок! Особенно в происшествии такого рода. Фу! Здесь пахнет смертью. Давайте откроем окна!

Он повернулся и резко распахнул французские окна, впустив в комнату струю свежего воздуха.

– Заперты изнутри, — пробормотал он, открывая окна. — Два другие тоже. Алек, выйди на минутку на воздух! Неудивительно, что тебе стало дурно.

Алек слабо улыбнулся, ему удалось взять себя в руки, и щеки его слегка порозовели.

– О, со мной все в порядке! — сказал он, но голос слегка дрожал. — Это просто шок.

Легкий порыв ветерка разметал бумаги на письменном столе, и одна из них упала на пол. Дворецкий Грэйвс шагнул вперед и поднял ее. Прежде чем положить бумагу на стол, он безразлично посмотрел на нее.

– Сэр! — взволнованно воскликнул Грэйвс. — Взгляните на это!

– Что-нибудь интересное? — с любопытством спросил Роджер.

– Даже очень! — сухо ответил Джефферсон. — Это записка. Я вам его зачитаю: «Тем, кого это может интересовать. По причине, которая касается меня одного, я решил покончить с собой». И внизу подпись. — Джефферсон задумчиво вертел кусок бумаги в руках. — Хотелось бы, однако, чтобы он назвал эту причину, — добавил он.

– Да, это в высшей степени загадочный документ, — согласился Роджер, — но достаточно ясный, не так ли? Могу я взглянуть?

Он взял листок из протянутой руки майора и с интересом стал его рассматривать. Бумага была слегка помята; текст напечатан на машинке. Подпись — Виктор Стэнуорт — уверенная и твердая, но как раз над ней была еще одна попытка неполной подписи… всего несколько букв: В-и-к… Было похоже, что написано пером с недостаточным количеством чернил.

– По-видимому, это было сделано в высшей степени продуманно и взвешенно, — заметил Роджер. — Он взял на себя труд напечатать текст вместо того, чтобы написать его от руки, и, обнаружив, что недостаточно обмакнул перо в чернила, спокойно подписывается еще раз! И взгляните только на подпись — ни следа нервозности!

Он вернул листок майору, и тот снова посмотрел на него.

– Нервы никогда не беспокоили Стэнуорта, — коротко заметил майор. — И подпись подлинная. Готов поклясться!

Алек не мог не почувствовать, что слова Джефферсона явились ответом на вопрос, задать который Роджер умышленно воздержался.

– Собственно говоря, я немного обо всем этом знаю, — заметил Роджер, — но одно совершенно очевидно: нельзя трогать тело, пока не появится полиция.

– Даже в случае самоубийства? — с сомнением спросил Джефферсон.

– Безусловно. Всегда.

– Не думаю, что в данном случае это будет иметь значение, — нехотя заметил Джефферсон. — Однако, возможно, вы правы. Хотя, вообще-то, это бессмысленно, — поспешно добавил он.

Послышался стук в полуоткрытую дверь.

– Я позвонила доктору Мэтьюсону и в полицию, — донесся ровный голос леди Стэнуорт. — Они немедленно вышлют инспектора из Элчестера. Не кажется ли вам, что мы должны сообщить всем остальным в столовой?

– Да, безусловно, — сказал Роджер, находившийся ближе других к двери. — Нет никакого смысла откладывать. Кроме того, если сообщить сейчас, у них будет время немного прийти в себя до прихода полиции.

– Совершенно верно, — поддержал его майор. — Необходимо также поставить в известность слуг. Вы, Грэйвс, пройдите на кухню и там сообщите. Постарайтесь по возможности быть тактичнее.

– Очень хорошо, сэр!

Бросив последний, ничего не выражающий взгляд на своего недавнего хозяина, Грэйвс повернулся, и его грузная фигура медленно исчезла из комнаты.

– Я видел людей, больше растроганных смертью человека, с которым прожил двадцать лет, чем этот джентльмен, — пробормотал Роджер на ухо Алеку, многозначительно подняв брови.

– Не будете ли вы, майор Джефферсон, настолько любезны? Сообщите, пожалуйста, обо всем в столовой, — обратилась к нему леди Стэнуорт. — Я не чувствую себя в состоянии сделать это сама.

– Разумеется, — быстро ответил Джефферсон. — Собственно говоря, я полагаю, будет лучше, если вы, леди Стэнуорт, подниметесь в свою комнату и немного отдохнете, пока явится полиция. Для вас это будет величайшим напряжением. Я скажу, чтобы одна из горничных принесла вам чашку чаю.

Леди Стэнуорт выглядела несколько удивленной, какое-то мгновение казалось, что она откажется. Тем не менее она, очевидно, передумала и лишь тихо сказала:

– Благодарю вас. Да, я думаю, так будет лучше. Пожалуйста, поставьте меня в известность сразу, как только явится полиция.

Немного устало она поднялась по широкой лестнице и скрылась из виду.

– Вообще-то, — сказал Джефферсон, обращаясь к Роджеру, — я бы предпочел чтобы вы, Шерингэм, если можно, сообщили женщинам. Вы сумеете сделать это намного лучше. Я не особенно умею приятным образом сообщать неприятные вещи.

– Разумеется, если вы хотите. Алек, ты побудь лучше здесь с майором.

Джефферсон заколебался.

– Дело в том, Грирсон… Я подумал, не будете ли вы так любезны сбегать в конюшни и сказать Чапмену, чтобы машина была в постоянной готовности, так как она может понадобиться в любую минуту.

– Конечно! — быстро ответил Алек и поспешил уйти, очень довольный возможностью действовать. Он все еще не пришел в себя от вида мертвеца в ярких лучах солнца.

Роджер медленно направился к столовой, но не думал о том, что скажет дамам. Он снова и снова повторял про себя: «Почему Джефферсон был так чертовски заинтересован в том, чтобы поспешно