чем-то переговариваясь без участия переводчика Куропаткина, дюжего дядьки, с любопытством оглядывавшегося по сторонам. Очевидно, ему не часто приходилось выезжать из Луанды. Главный военный советник предпочитал общаться только с высшим командным составом ФАПЛА, а те страсть как не любили поездки в провинции. Сам-то Куропаткин изредка кое-куда совершал визиты, но не далее штабов военных округов.

Внутрь отеля приехавшие пока не заходили. Да и что им там было делать? Побродили по площади, попросили отвести их к складам. Местный комиссар уже вертелся под ногами, что-то торопливо рассказывал своим. Те слушали с недовольными лицами, изредка задавая отрывистыми голосами вопросы. Осмотрели склады, приказали открыть двери того из них, где содержали пленных. Унитовцы выглядели жалко. Мало того, что бесконечные переходы по лесам истрепали их камуфляжную форму, а постоянный голод истощил тела, так еще и страх от пережитого в прошедшую ночь наложил отпечаток на лица вояк. Насколько Евгению было известно, ФАПЛА пленных не расстреливала в отличие от УНИТА. Но эти доходяги то ли не знали, что смерти они уже избегли, то ли боялись в такое счастье поверить.

Ангольские военные чины о чем-то поговорили с пленными. Допрос был краток. Затем ворота опять закрыли. «Надо будет комиссару сказать, чтобы хоть воды дал бедолагам, — подумал Евгений. — А то они по дневной жаре задохнутся в этом складе».

Откуда-то возникли народные ополченцы — ОДП. Людей в оливковых формах оказалось неожиданно много. Если бы они исправно несли службу, может, и не пришлось бы кубинско-советскому отряду оборонять город. Впрочем, что с них взять?

В городе оказался и ресторанчик. Впрочем, почему бы и нет? Курортный ведь городишко. Был когда- то. Комиссар расстарался для высоких гостей из столицы. Столы накрыли, и вино с виски (вот же гад, где он эти бутыли прятал?) выставили, и фрукты откуда-то возникли. Понимал комиссаришка, что, если не потрафит, в два счета его с этой должности уберут.

За столами и провели совещание. В ближайшее время в город обещали перевести роту ангольских солдат, ущерб, нанесенный налетом унитовцев, правительство возместит строительными материалами, комиссару придаются полномочия военного коменданта (черный жук аж зажмурился, то ли от удовольствия, то ли от страха перед ответственностью). Ну и в заключение было сказано несколько благодарственных слов в адрес кубинских и советских друзей и выражена уверенность в нерушимости интернациональной дружбы и верности курса взятого МПЛА.

Евгений с Серхио опять переглянулись и одновременно пожали плечами. А что еще они могли ожидать?

На этом визит закончился. Высоких гостей проводили к вертолетам. Уже на ходу Куропаткин давал Миронову последние указания. Охранять (Слышите? Охранять!) здание отеля, не допуская разворовывания имущества советских специалистов местными мародерами, и ждать смены, а также дальнейших указаний. Перед самой посадкой в вертолет Евгений все же решился спросить:

— Товарищ генерал! Почему мою группу до сих пор не отправили в Союз? Ведь свою задачу мы уже выполнили! Сколько нам еще здесь находиться?

Генерал остро глянул на него.

— Майор! Вы будто первый день в армии! Сколько прикажут, столько и будете! Пока из Москвы указание не поступит, вы — в моем распоряжении. Когда там все решится, тогда и полетите. Чем вам тут плохо? Солнце, океан, фрукты. Другие всю жизнь о таком мечтают, а вы ноете. Служите!

С тем и отбыл, оставив Евгения ломать голову над фразой: «когда там все решится». Что именно «все»? И кто это «все» решает?

После отлета гостей они с Тибуроном допивали незаконченную в свое время бутылку кальвадоса и подводили итоги. Итак: начальство было милостиво и головы, а также звездочки, с погон не срывало. Более того, Серхио обещали наградить. За героизм и мужество, проявленные при… И так далее. Выпьем. Евгению награды, судя по речи Куропаткина, не полагались. Ну и черт с ней. Выпьем. Раненых увезли, взамен оставили пятерых новичков. Это хорошо. Выпьем. Тибурон остался без лейтенанта. Это плохо. Выпьем. Сидеть здесь неизвестно еще сколько. Потерпим. Выпьем. С другой стороны, генерал был прав: условия тут райские, можно неплохо отдохнуть. Выпьем.

Кальвадос кончился, допили остаток победного рома. Потом, вспомнив пройдоху комиссара, послали к нему солдата за бутылкой виски. Виски оба не уважали, но на вино переходить не хотелось. «Градус понижать нельзя!» — наставительно сказал Евгений, и Серхио с ним согласился, хотя и не понял, почему. Солдату дали строжайшие инструкции на случай, если комиссар начнет артачиться и врать, что виски уже нет, мол, гости все выпили. Солдат ушел с суровым видом и вскоре вернулся не с одной, а с двумя бутылками «Принца Чарли». Это порадовало, поскольку с комиссаром еще предстояло иметь дела, и привести его в покорность оба считали задачей не из конца списка.

Выпили за щедрость комиссара, хотя и не без насмешки. Возникшую было идею пригласить и его, задавили в корне. Нечего баловать. Обсудили возможность появления еще какой-нибудь унитовской банды поблизости, сочли эту возможность маловероятной, но все же реальной. Выпили за то, чтобы ни одна унитовская сволочь в Порту-Амбуин носа не совала. По крайней мере, пока они здесь квартируют. Но бдительность решили не терять. А то с теми, кто теряет бдительность, знаешь, что бывает? Вот то-то! Выпили за бдительность.

Как-то незаметно оказалось, что уже и вечер близится. Благо их бравые солдаты, в отличие от разгильдяев командиров, «водку не пьянствовали и безобразие не нарушали». Служба шла своим чередом. Сменялись часовые у отеля и у склада с пленными унитовцами, на двух газовых плитках с баллонами готовилась пища, личный состав приводил себя в порядок после боевых действий и, наверное, уже случилась не одна самоволка на предмет искупаться в океане.

— Кстати, — предложил Евгений, — а не окунуться ли нам? Я в Анголе уже черт знает сколько времени, а ни разу еще случая не представилось в Атлантике побултыхаться.

О том, что в Атлантическом океане он все же купался, только с другой его стороны, Миронов благоразумно умолчал. Пьянка пьянкой, а язык распускать не стоит.

Тибурон отнесся к идее положительно. У них оставалась нетронутая бутылка виски, да и в другой еще плескалось пальца на два. Но это решили оставить на потом. Подумав, Миронов свистнул свою команду, скучавшую в тенечке, а капитан прихватил солдатика с автоматом: чтобы охранял купающихся от разных неожиданностей. Орлы отнеслись к затее командира весело, но без восторга, и Евгений заподозрил, что первыми самовольщиками как раз они и являлись. Толик Монастырев вообще пошел «за компанию», заявив, что «видал он эти океаны», и тоже захватив с собой «Калашников».

Океан был безупречен. Стоял штиль, на берег набегали невысокие, ниже колена волны, и солнце, опускавшееся к горизонту, образовывало широкую лучистую дорожку. Евгению почему-то вспомнился другой океан, Тихий, каким он его увидел впервые в Перу. Очень похожая была картина. Люди условно разделяют океан на отдельные его части, а ведь это всюду одна и та же вода. Ну, где-то более соленая, где-то менее. Не в этом ведь дело! Океан, он — Мировой! То есть всеобъемлющий, один на всю планету. Так что ничего удивительного, если закат на Атлантическом океане так похож на закат на Тихом. Или Индийском. А как с Северным Ледовитым быть? Может, и там такая же картина?

Плавки у кубинцев имелись, как говорится, по определению, а ребята Миронова еще в Москве, узнав, куда предстоит лететь, разве что крем для загара не захватили. Курортники. А почему бы и нет? То, что происходило прошлой ночью, не было для них чем-то из ряда вон выходящим. Случались ситуации и потяжелее. Как в той же Чили. Ну и что из того, что пришлось повоевать, побегать под пулями, пострелять во врага? Это для обычного человека убийство другого человека — шок и потрясение не только нервной системы, но и всех моральных устоев и основ. А для тренированного бойца, закаленного также и духовно, уничтожение врага — святая обязанность и привычная работа. Покрошив вчера в капусту несколько десятков бандитов, орлы Миронова сегодня беспечно нежились на пляже, с хохотом гонялись друг за другом в океанской воде и вспоминать не вспоминали о минувшем бое. Психология такая у этих людей, так они воспитаны. И ведь не какие-нибудь душегубы! Просто солдаты…

Лежа на песке и блаженно затягиваясь крепкой кубинской сигаретой, Евгений еще раз вспомнил слова генерала Куропаткина: «Когда там все решится…» Что же имел в виду этот жилистый старикан? Может быть, это как-то связано с той, давней историей, благодаря (или по вине?) которой он находится в нынешнем своем положении? Не исключено, что не все еще закончилось, не все концы тогда обрубили, не