Лубанго, центр провинции Уила, и впрямь раньше был курортным местечком. Здоровый климат, прохладный воздух по ночам даже летом, много зелени. Войск здесь дислоцировалось довольно большое количество. Дальше к югу, в сторону Намибии располагались несколько бригад, подпираемых сзади кубинскими подразделениями. В таком порядке был свой расчет. Юаровцы, когда им в очередной раз надоедали мелкие налеты намибийских партизан из СВАПО, имевших свои базы на территории Анголы и поддерживаемых правительством этой страны и советскими военными советниками, бросались в погоню, шутя разгоняли одну из ангольских бригад. Но далее этого дело не шло — перед разогнавшимися расистами оказывались порядки кубинцев. А как ребята с острова Свободы умеют воевать, юаровцы слишком хорошо помнили. Поэтому, поворчав и поугрожав, они убирались восвояси, прихватывая трофейную технику, брошенную анголанами практически в идеальном состоянии. Разогнанная бригада формировалась заново. Так все и шло своим чередом. Рутина.

Советская военная миссия находилась почти в самом центре Лубанго. Пятиэтажное многоквартирное здание, отрезок улицы перед ним и навес, под которым парковались автомобили советников и специалистов, окружала бетонная стена в полтора человеческих роста. Рассказывали, что при португальцах здесь был… публичный дом! Никто точно не знал, правдива эта байка или нет, но в пользу нескромной версии говорил бар «Наполеон», расположенный на первом этаже и навечно закрытый. Еще по одной легенде закрыли его после взрыва гранаты, нечаянно уроненной подвыпившим кубинцем. В любом случае, бар не использовался ни по прямому назначению, ни по какому-либо другому. Поскольку дисциплина в миссии царила, как в каком-нибудь закрытом советском военном городке. Оруджев оказался прав на все сто процентов. Старший военный советник полковник Ганкалко (в первый же день заработавший от Штефырцы кличку Гавкалка) постарался установить в миссии порядки осажденного гарнизона.

Утро начиналось с обязательного построения. Пройдясь перед шеренгой подчиненных, одетых кто в камуфляж ФАПЛА, кто в местную офицерскую форму, но без погон, а кто и в гражданское, и, окинув окрестности орлиным взором, Гавкалка милостиво командовал марш на политинформацию. Все собирались в небольшом зале, и сначала дежурный офицер зачитывал вести с Родины, снятые им ночью с радиоприемника, а потом один из переводчиков сообщал новости местные, тоже полученные по радио. «Домашние» новости были обычными, а вот местные — весьма скудные. Среди переводчиков даже появилось такое развлечение: «Кто придумает новость пооригинальнее?». То есть среди обычного ангольского официоза нет-нет, да и появлялось жемчужное зерно, придуманное лихим «переводом». Ну, например: «Ангольским правительством заключено соглашение с пивоварами ГДР о поставках в Анголу высококачественных материалов для производства знаменитого на весь мир немецкого пива. Завод будет построен в окрестностях города Уамбо. Ранее пивоваренные компании ФРГ отказались от поставок в Анголу своих пивоматериалов». Естественно, все это было бредом от первого до последнего слова. Но ничего, переводчикам такие шуточки сходили с рук, поскольку старший военный советник португальского языка не знал, а потому опровергнуть сообщение не мог.

Бывало, что проходило и не такое. Например, сообщение о подготовке к строительству завода по… производству консервов из лебяжьей печени. Гавкалка забеспокоился, было, но очередной «политинформатор» преподнес новость таким честным голосом, что полковнику ничего не оставалось, как с умным видом проглотить «дезу». А с другой стороны — кто их, этих анголан знает? Может, и вправду, такой завод собрались строить.

Короче, народ развлекался, как мог. Постоянного пьянства не было из-за дефицита спиртного, но выпивали все. По чуть-чуть. Особенно, когда приходил «борт» из Луанды и привозил заказанные в тамошней миссии продукты: нежинские огурчики в банках, грузинское варенье из грецких орехов, финское баночное пиво «Синебрюхофф» и, конечно же, водку. Была она вся в экспортном исполнении, в красивых картонных коробках и очень советниками ценилась. Местное население, если выпадала возможность выпить чего-то фирменного, предпочитало виски «Принц Чарли», в немереных количествах поступавшее в Анголу как часть гуманитарной помощи.

Кое к кому из советников приехали даже жены. И если у мужей было хоть какое-то развлечение — их ежедневная работа, то супруги просто изнывали от скуки. Большое распространение среди них получило плетение различных финтифлюшек из сизалевой бечевы, мотки которой советники, подзуживаемые звереющими от безделья женами, добывали всеми правдами и неправдами.

При миссии имелся небольшой огородик, но работать на нем было привилегией жен только старших начальников. Прочие же дамы, не «высшего света», довольствовались лишь наблюдением за увлекательным трудовым процессом.

На крыше миссии была оборудована радиорубка для связи с бригадами и центром, а также кинозал под открытым небом. Фильмы привозили из Луанды, и были они сплошь советскими, да еще и идеологически выдержанными. Глупых, пустых комедий не показывали, только что-нибудь патриотическое, боевое. Но народ был рад смотреть и это, за отсутствием телевидения. В столице можно было принимать местные передачи, а для этого из отпуска нужно было привезти портативный аппарат, типа «Юности». В провинции же телевизор нельзя было смотреть по определению.

Вот в такую миссию команду Миронова и привезли из аэропорта. Отвели им небольшой флигелек, стоявший немного на отшибе. В нем обычно селили на несколько дней приезжавших из бригад — строго по вызову Гавкалки! — советников. Минимум удобств, но из крана хотя бы бежала вода, а в туалете работал унитаз. Своими силами персонал миссии построил баню, работавшую по субботам. Парились в ней с эвкалиптовыми вениками, благо этих деревьев в окрестностях Лубанго было с избытком.

Оставив парней устраиваться, Миронов поспешил представляться старшему военному советнику. Пока так и оставались тайной цели их передислокации в этот военный округ и задачи, которые они будут здесь выполнять. Кроме того, никто так и не удосужился объяснить, почему бандитам позволили беспрепятственно увести пленных чехословаков? Конечно, армия есть армия, и верхние чины в ней не обязаны докладывать нижним о мотивах своих решений и поступков. Но хоть намекнуть могли бы?

Полковник Ганкалко был высоким костлявым мужчиной с огромным носом и строевой выправкой. Неизвестно, где он служил до Анголы, да это Евгения и не интересовало. Ему гораздо интереснее была степень осведомленности полковника. Он начинал понимать, что с ним и его людьми ведутся какие-то непонятные игры, и надеялся, что встреча с местным руководством позволит хоть немного развеять сгущающийся туман неизвестности.

Но его надежды не оправдались. Гавкалка и сам ничего не знал. Он, конечно, изо всех сил делал вид, что уж ему все как раз и известно в мельчайших подробностях. Однако Евгений был достаточно опытным психологом, чтобы быстро понять правду и сказать про себя: «Ничего-то тебе, полкан, не доложили! Ты сейчас сам в недоумении и злишься на неизвестно откуда и непонятно зачем свалившихся спецов. И прикидываешь, куда бы нас можно было сплавить, желательно подальше, понадежнее, чтобы глаза не мозолили».

В общем, он получил указание отдыхать, набираться сил и быть постоянно готовыми к действиям. Уточнять, когда именно начнутся эти действия и какими они будут, Миронов не стал, побоявшись, что заметно нервничавший во время разговора с ним полковник окончательно взбеленится. Любому начальнику хочется, чтобы во вверенном ему подразделении царили тишь да гладь, и всякие непонятности и неожиданности вызывают у него раздражение и головную боль.

С тем Миронов и отбыл к своим орлам. Орлы успели провести быструю рекогносцировку на местности, разведали, когда, где и как тут кормят, завели несколько полезных знакомств среди самого мобильного и информированного контингента миссии — переводчиков и уже были на вечер приглашены. На посиделки, так сказать. Предполагалось умеренное потребление алкоголя и задушевный треп. Ну что же, Евгений был не прочь посидеть за столом с хорошими людьми, послушать, чем здесь народ живет, а возможно, и получить подсказку или намек на разгадку тайны их пребывания в сем экзотическом городке.