протянул руку и прикоснулся к этому предмету. Предмет был склизким, неровным и мясистым, на ощупь похожим на разложившееся мясо. Шарп подвел ладонь под предмет. Нижняя часть оказалась твердой и скользкой. Маркус поднял находку на поверхность, и как только воздух коснулся предмета, в ноздри мужчине ударил мерзкий запах гниения, от которого на глаза навернулись слезы.

Это было не мясо, это был жир. Ворвань. Розовато-белая и растерзанная.

Шарп перевернул кусок. Кожа была сине-черной, а примерно в середине виднелись недавно нанесенные шрамы в виде круга в пять-шесть дюймов в поперечнике. В центре круга зиял один глубокий порез, который проникал сквозь кожу и углублялся в жир. С одного края куска отпечаталась половина еще одного круга.

— Господи Иисусе, — пробормотал Шарп.

Толкая кусок жира впереди себя, он поплыл к берегу.

На пляже дети толпились вокруг чего-то вынесенного морем. Они кололи предмет палками и толкали к нему друг друга, крича «Фу!» и «Какая дрянь!».

Шарп взглянул на находку и увидел, что это еще один кусок ворвани, поменьше, с двумя полукружиями, по одному на каждом конце.

Едва Маркус отвернулся, к детям подошел один из родителей, увидел, над чем они столпились, пробормотал: «Ни черта себе!» — и позвал:

— Эй, Нельсон, иди сюда, посмотри.

Шарп держал ворвань как можно дальше от лица. Девушки сидели рядом, рыжеволосая была закутана в полотенце, а рука смуглой обнимала ее за плечо.

— Она чувствует себя нормально, — сообщила темноволосая, улыбаясь Маркусу, и добавила: — Мы хотим поблагодарить вас. Могли бы мы… — Ветер донес до нее вонь от находки Шарпа. — Что это там?

— Мне нужно идти, — сказал Маркус.

Он подобрал свое полотенце, завернул в него ворвань, надел солнечные очки и пошел к тому месту, где оставил свой мотоцикл.

Дарлинг и Майк стояли на коленях в кормовом трюме «Капера», шлифуя песком острые края оставшейся несбитой краски. На их лицах были хирургические маски, чтобы пыль от краски не попадала в легкие, и автомобильные защитные очки, чтобы не поранить глаза.

Дарлинг владел «Капером» шесть лет, и корпус до сих пор был в хорошем состоянии. Вода нигде не просачивалась, даже вокруг корпуса сальника, но трюм имел склонность накапливать влагу, а повышенная влажность и соленый воздух со временем могли проесть все, что угодно.

Вип пребывал в отвратительном настроении. Он ненавидел эту работу — скалывание старой краски, он предпочел бы, чтобы ее выполнил ремонтный док, когда осенью судно будет вытащено из воды для окраски днища. Но док стоил сорок долларов за час работы каждого человека. И Дарлинг начал раздумывать, сможет ли он оплатить даже поднятие судна на слип, чтобы покрасить днище.

Вип почувствовал, как судно слегка наклонилось, когда кто-то поднялся на борт, услышат шаги на палубе наверху. Он поднял голову и увидел Шарпа, стоящего у открытого люка трюма.

— Привет, Маркус.

— Прости, что помешал.

— Не бери в голову. Я бы приветствовал самого Люцифера, если бы он отвлек меня от этой проклятой богом работы.

— Не мог бы ты взглянуть, что это у меня здесь такое?

— Охотно.

Дарлинг снял маску и очки и начал подниматься по трапу. Майк продолжал зачищать песком края, пока Дарлинг не сказал:

— Пошли посмотрим, Майкл. Не упускай возможности передохнуть.

Шарп положил узел на стол для разделки, находящийся в центре судна, и стал подальше от него, чтобы не чувствовать запах.

Лишь только Дарлинг приблизился к свертку, вонь ударила ему в нос и он воскликнул:

— Господи, парень! Что это ты мне приволок? Что-то дохлое?

— Даже очень, — подтвердил Шарп и рассказал Дарлингу о том, что произошло в Хорсшу-Бей.

Дарлинг придерживал конец полотенца, пока Майк разматывал сверток. Неизвестно откуда появились мухи, а две чайки, которые до сих пор сидели на воде, поднялись в воздух и начали кружить над судном.

— Кит, — определил Майк.

— И молодой, — кивнул Дарлинг.

— Откуда ты это знаешь? — удивился Шарп.

— Ворвань составляет тонкий слой. Он еще не получал полноценного питания. Посмотри, как жир становится розовым через несколько дюймов.

Майк спросил:

— Кашалот?

— Уверен.

— Попал под гребной винт?

— Нет, — сказал Шарп. — Переверни его.

Дарлинг перекинул ворвань лезвием ножа. Под прямыми солнечными лучами кольца от следов ран сияли как ожерелье, и гнилая плоть сочилась из пореза в центре.

Майк и Дарлинг взглянули друг на друга, затем Вип негромко проговорил:

— Черт возьми…

Он вошел в рубку, потянулся к полке и вернулся на палубу, держа в руках серпообразный коготь янтарного цвета. Он сунул коготь в порез в сине-черной коже. Размер когтя абсолютно соответствовал размеру раны.

— Черт возьми… — вновь проговорил Вип.

Шарп спросил:

— Что это, Вип? Кто это сделал?

— Надеюсь, не тот, кого я подозреваю, — сказал Дарлинг.

— А кто же?

Дарлинг указал на ворвань и сказал Майку:

— Выбрось эту дрянь за борт, пусть лещи покормятся. — Затем повернулся к Шарпу и проговорил: — Пошли.

— Куда?

— Нужно свериться с парой книг.

Идя вместе с Маркусом по тропинке, он увидел машину своей дочери на подъездной дороге у дома.

— Дейна здесь, — заметил он. — Интересно, по какому случаю?

Шарп еще ни разу не был в доме у Дарлинга. Он быстро огляделся вокруг. Это был классический бермудский дом восемнадцатого столетия, построенный как перевернутое судно. Массивные деревянные опоры поддерживали потолок, балки связывали стены. Сундуки, шкафчики, столы и пол — все было сделано из толстых стволов бермудского кедра — остатки тех времен, когда болезнь, поразившая кедры, еще не погубила их все. Комнаты были прохладными, темными и благоухали густым ароматом кедра.

Две женщины, сидевшие в столовой, подскочили со своих мест, когда увидели входящего Дарлинга.

Младшая — загорелая, с острыми чертами лица и волосами, выгоревшими от солнца, — быстро смешала бумаги, лежащие на столе перед ней, и прикрыла их другими.

Казалось, Дарлинг не заметил этого.