кварталом! – разгорячился Уоррен. – А больше вы ничего не знаете?

– Нет. Но если в один прекрасный день вы сотрете этого человека в порошок, то я плакать не буду, точно так же, как кое-кто из моих друзей, – заключил Альдо, думая о Симоне Аронове.

– Я присоединяюсь, – прибавил Адальбер.

Шеф полиции допил коньяк и отказался от предложения выпить еще. Он встал и взглянул на часы.

– Пора вам ложиться спать, – сказал он. – Ведь завтра вы уезжаете?

– Да. Завтра в это время мы будем во Франции, на пути в Венецию.

– Вы предполагаете когда-нибудь вернуться? – с небольшой заминкой спросил Уоррен.

– Почему бы и нет? – ответил Адальбер. – Мне нравится наша квартира. И потом, я с большим интересом посмотрел бы на новые экспонаты в Британском музее. Хотя, впрочем, сначала я скорее всего заеду в Египет, но потом... В общем, было бы весьма странно, если бы вы меня больше не увидели. А если я буду здесь, то наверняка неподалеку окажется и Морозини.

Впервые за все время их знакомства широкая улыбка смягчила острые черты птеродактиля.

– Приезжайте, – сказал он, – я буду рад вас увидеть.

И он крепко пожал руки обоим иностранцам, которые сумели стать его друзьями.

Уоррен ушел. Альдо, приподняв занавеску, проводил его взглядом, а потом спросил:

– Может, я напрасно рассказал ему о Солманском?

– Попытка устранить такого опасного врага никогда не может быть напрасной. А он опасен и для Симона, и для того непростого дела, которое нам еще предстоит выполнить. Меня весьма радует возможность пустить по следам этого негодяя такого упорного и настойчивого человека, как Уоррен... Думаю, что впоследствии это нам очень облегчит жизнь.

– Так-то оно так, но что об этом подумает Анелька?

– Чем быстрее ты перестанешь думать об Анельке, тем и тебе, и нам всем будет лучше!

После этих резких слов Адальбер налил себе и своему другу по новой порции ароматного коньяку.

– Чокнемся за нашу удачу! Как только мы приедем во Францию, мы тут же отправим этот проклятый алмаз в швейцарский банк Аронову. Мне просто не терпится как можно скорее от него избавиться!

Утром 24 декабря Морозини и Видаль-Пеликорн без всяких приключений прибыли на вокзал Санта-Лючия. Они благополучно переплыли Ла-Манш и оценили по достоинству безупречный комфорт спальных вагонов Международной железнодорожной компании.

Адальбер находился в прекрасном расположении духа. Предстоящие праздники в Венеции, в которой он давно не был, и, главное, возможность пожить в роскошном, словно бы плавучем, дворце – об этом он мечтал еще в детстве – наполняли душу археолога восторгом. А то, что такой дворец к тому же принадлежит его доброму другу, доставляло ему особую радость.

– Давно ли мы с тобой знакомы? – спросил он, когда поезд, пройдя Местре, медленно приближался к Венеции.

Они уже пересекли мол, отделяющий город от суши, уже показались в белой утренней дымке очертания жемчужины Адриатики, и все пассажиры прильнули к окнам.

– Мы познакомились минувшей весной. Кажется, в апреле.

– Как странно! Мне кажется, мы с тобой дружны с детства, со школы, чуть ли не с рождения! За такой короткий срок ты стал мне как брат!

Альдо сдержанно похлопал его по плечу, прекрасно зная, что минута умиления быстротечна и друг может пожалеть потом о своей излишней чувствительности.

– У меня то же чувство, – проговорил он и поспешно прибавил: – Смотри, купола переливаются на солнце, словно мыльные пузыри. Сегодня чудесный день!

Поезд остановился, и друзья поспешили к выходу, сопровождаемые двумя носильщиками, которые несли их чемоданы.

– Я просил, чтобы нас встретил мой гондольер, – сказал Альдо. – Мне показалось, что первую прогулку по городу тебе приятнее будет совершить в гондоле, нежели на машине.

– Ты совершенно прав! Спасибо тебе!

Толпа на берегу Большого канала была не меньше, чем на вокзале. В этот ранний час одни сходили с поезда, прибывшего из Парижа, другие спешили на экспресс, уходящий в Вену. Пробираясь в сплошном людском потоке, путешественники с трудом достигли ограды набережной, где их ожидал верный своим представлениям о гостеприимстве Дзаккария рядом с гондолой, украшенной золочеными крылатыми львами. Только почему-то вместо того, чтобы высматривать своего хозяина, старый дворецкий повернулся к ним спиной. Так что первым приветствовал приехавших Дзиан, надевший ради такого случая лучшую свою шляпу с яркой лентой.

– Эй, Дзаккария! – окликнул его Морозини. – Ты не за нами приехал?

Тот нехотя обернулся, указывая на подплывавшую лодку со знаком гостиницы «Даниели».

– Поглядите!

В лодке сидела всего одна пассажирка. Девушка, яркостью волос и изяществом напоминавшая тигровую лилию, одетая в зеленый бархатный костюм с лисой на плече. Морозини сразу узнал ее. Никто в целом мире не мог бы с такой очаровательной небрежностью надвинуть забавную треугольную шляпку на брови.

Мгновенно забыв обо всем, что его окружало, Альдо бросился к ступеням и протянул ей руку, помогая выйти на берег. Она улыбнулась без тени удивления.

– Я знала, что вы нынче должны приехать, – сказала она. – Неизвестно было только, в котором часу.

– Иначе вы бы постарались со мной не встретиться?

– Зачем мне вас избегать? Вчера я заходила забрать кое-какие вещи и попрощаться с Чечиной и была приятно удивлена, встретив мадам де Соммьер и Мари-Анжелину. Кажется, они прекрасно справляются...

– Вы давно здесь?

– Нет, всего два дня. Как видите, у меня мало вещей, – она кивнула в сторону слуги, несущего небольшой чемодан и сумочку из крокодиловой кожи.

– И уже уезжаете? В Цюрих?

– Нет-нет! Новый год я встречу в Вене, у бабушки. А теперь я должна поторопиться, чтобы мне не пришлось догонять поезд бегом, – прибавила она, взглянув на часы.

– Я провожу вас, – предложил Альдо, собираясь взять ее сумку.

– Ни в коем случае! Вы очень любезны, ваше сиятельство, но нельзя же вам бросить друга. К тому же вас так давно ждут во дворце, жестоко слишком долго испытывать их терпение! Желаю вам хороших праздников, и чтобы следующий год был менее бурным.

Она протянула ему свою маленькую руку в перчатке, он взял ее и задержал в своей.

– Вы когда-нибудь еще вернетесь... в Венецию? – прозвучал его внезапно охрипший голос.

– Не знаю... хотя, конечно же! Разве можно так легко отказываться от старых привязанностей! Не соблаговолите ли вы отпустить мою руку? Без нее я едва ли смогу уехать, – ее улыбка слегка смягчила строгость тона.

Пора было прощаться.

– До свидания... – бросила она напоследок и поспешила вслед за слугой к вокзалу.

– Лиза! – не удержался Альдо.

Она быстро обернулась и махнула рукой.

– Я опаздываю! Счастливого Рождества!

Еще мгновение, и она исчезла в толпе. Альдо замер, с трудом приходя в себя. Возглас Адальбера вывел его из задумчивости.

– Что она тебе сказала?

– Ты не слышал? Она сказала: «Счастливого Рождества!»

– Прекрасное пожелание. Надо постараться, чтобы оно исполнилось!

Что же до Альдо, то неизвестно откуда у него вдруг возникло предчувствие, что это пожелание может и не исполниться. Постояв немного, он вместе с остальными направился к гондоле...